Портрет поэта, переводчика и дипломата Ф.И. Тютчева был написан по заказу П.М. Третьякова. В конце 1860-х – начале 1870-х годов П.М. Третьяков начинает создавать портретную галерею выдающихся писателей, композиторов и ученых. В его собрании появились портреты Н.Г. Рубинштейна, Н.В. Гоголя, А.Н. Островского, Л.Н. Толстого, А.С. Грибоедова, И.С. Тургенева и других культурных лидеров России XIX века.

Одним из деятелей, чье творчество коллекционер высоко ценил, был Ф.И. Тютчев. Ф.М. Достоевский и В.Г. Перов советовали обязательно иметь портрет Тютчева в галерее «как первого поэта-философа, которому равного не было, кроме Пушкина». В начале 1873 года стало известно о тяжелой болезни Тютчева, и Третьяков спешно попросил И.Е. Репина написать портрет поэта с натуры. Но Репину не удалось увидеться с Фёдором Ивановичем до его смерти. Третьяков сожалел о том, что не получилось создать портрет поэта при жизни, но желание иметь его в своей галерее не исчезло. И через несколько лет Павел Михайлович обратился к Степану Фёдоровичу Александровскому с просьбой написать портрет Тютчева.

Александровский учился в 1860-х годах в Императорской Академии художеств в классе исторической живописи у Ф.А. Бруни, А.Т. Маркова и специализировался в области акварельной живописи. В 1874 году за акварельный портрет военного министра Д.А. Милютина он был удостоен звания академика. Художник участвовал в организации и деятельности кружка и Общества русских акварелистов.

Портрет Тютчева был написан Александровским в 1876 году по снимку, выполненному фотографом А.И. Деньером для специального издания фотопортретов. П.М. Третьяков был не очень доволен портретом, а И.Н. Крамской считал, что он похож на фотографию, покрытую охрой. Портрет действительно соответствует одной из фотографий Тютчева, художник полностью передал сходство – высокий лоб, который небрежно обрамляют редкие, рано поседевшие волосы; грустно-ироничный взгляд из-под очков, отражающий глубокие думы; некоторая небрежность в одежде. По мнению дочери Третьякова А.П. Боткиной, лицо Тютчева на портрете «так интересно и значительно, что можно простить все недостатки, найденные в нем Павлом Михайловичем Третьяковым».