Ермолай Камеженков представил молодого человека в домашней одежде. Такой тип портретов получил название en déshabillé, или en robe de chambre. Особое распространение подобные мужские изображения имели в эпоху Просвещения. Они служили своеобразной реакцией на легкомыслие рококо и удовлетворяли желание заказчиков противопоставить простоту и естественность облика притворству и ненатуральности рокайльной культуры. Одежда, не имеющая никаких знаков отличия, затрудняла идентификацию изображенного в социальной иерархии. Раскрытие личности персонажа становилось важнейшей целью живописца.

Заказчиками портретов en déshabillé были либо аристократы, либо представители художественной среды, для которых халат в подобных изображениях стал синонимом творческой свободы, возросшего самосознания мастера.

Аристократы формировали собственный образ, подражая популярным романам Вольтера и Дидро, где важное место занимает фигура философа-отшельника. Счастье в глазах философа – возможность уединенных научных занятий, и их необходимым атрибутом стал халат. Он представлялся символом естественности, отказа от этикета и светских условностей. В какой-то мере халат выступал в роли символа свободомыслия.

В России портрет в домашнем платье появился в 1760-е годы, получив импульс из Франции. Одним из художников, часто писавших свои модели в домашнем одеянии, был Д.Г. Левицкий. В Третьяковской галерее есть его изображения такого типа: портрет П.А. Демидова (1773) и неизвестного из семьи Салтыковых (1780-е). Вероятно, именно благодаря Левицкому Камеженков и познакомился с этой портретной концепцией, когда приехал в Петербург в 1778 году. Известно, что начинающий художник учился в частной школе у исторического живописца Г.И. Козлова, который был дружен с Д.Г. Левицким.

Влияние Левицкого чувствуется и в манере исполнения портрета – в сложном контрапостном развороте фигуры в пространстве, верной передаче фактуры материалов (шелкового халата, кружевного жабо), в повышенном внимании к личности модели.