Пьесу «Ошибка Смерти» Велимир Хлебников написал в 1915 году. Несколько раз делались попытки поставить эту «трагическую буффонаду» (так назвал ее О. Мандельштам); в первый раз в декабре 1917 года инициаторами постановки были Николай Пунин и композитор Артур Лурье. Именно тогда Бруни начал работу над иллюстрациями и эскизами к спектаклю. Согласно семейному рассказу, Лев Александрович был невероятно увлечен пьесой: рисуя, он читал наизусть стихи Хлебникова. Постановка так и не была осуществлена. Но Бруни вернулся к этому сюжету в начале 1920-х и возобновил работу над «Ошибкой Смерти». В письме от 19 апреля 1921 года к Петру Митуричу он писал: «…день и вечер нужно работать Барышню Смерть…»

Из его эскизов сохранилось всего несколько рисунков (два из них находятся в Русском музее и два в Третьяковской галерее). Рисунки из коллекции Третьяковской галереи, скорее всего, относятся ко «второй» серии начала 1920-х.

Драма «Ошибка Смерти», написанная характерным для Хлебникова алогичным «заумным» языком и наполненная наслоениями скрытых смыслов и аллюзиями на ряд литературных произведений, была чрезвычайно сложна как для постановки, так и для иллюстрирования. «Мрачная, тяжелая вещь, подводные камни», – писал о пьесе Хлебников.

Ее сюжет разворачивается на балу Смерти, где Барышня Смерть и двенадцать мертвецов танцуют и пьют вишневый сок. Входит тринадцатый гость и просит напиток. Но свободного кубка нет. Вошедший требует у Барышни Смерти ее череп вместо чаши. Смерть отдает ему свой череп и предлагает выбрать из двух напитков («Я налью две чаши – жизни и смерти»), а он заставляет ее выбрать первой. Но Смерть без своего черепа ослепла, она не различает чаши, по ошибке выбирает чашу с напитком смерти и умирает.

В своих набросках Бруни по возможности следует не только тексту пьесы, но и заложенному в ней ассоциативному ряду. В частности, изображение Вошедшего солдатом-инвалидом отсылает к вероятному фольклорному источнику хлебниковского текста – сказке «Солдат и Смерть», повествующей о том, как солдат перехитрил Смерть. Использование в технике рисунка мела, ставящего белые акценты на лицо, плечи и ногу инвалида, прямо указывает на строки Хлебникова «Их губы – скорые винтовки, Но лица их мелы, мелы», «эти белые, эти меловые у стен». Беглость контура, прозрачная растушевка угля, условность фигуры передают ощущение призрачности и персонажа, и всего действа.