Георг Гаспар фон Преннер, австрийский придворный живописец, представил Елизавету Петровну (1709–1762) уже в зрелом возрасте. Однако живая поза и подчеркнуто изящные жесты модели, напоминающие танцевальное па, делают ее образ похожим на вечно юную обитательницу Олимпа.

Иконография Елизаветы Петровны чрезвычайно разнообразна. До Преннера она позировала Вишнякову (1743), Караваку (1750, Государственный Русский музей), неоднократно заказывала изображения Георгу Грооту. От более ранних парадных портретов императрицы рокайльный портрет кисти Преннера отличается необычно богатым орнаментальным обрамлением. Такого рода венки более характерны для западной школы живописи, в русской традиции они встречаются достаточно редко. В XVII веке подобные гирлянды нередко изображались вокруг образов святых, например в творчестве Д. Сегерса, и реже использовались как обрамления портретов, как, например, в изображении Вильгельма Оранского кисти Я.Д. де Хема (начало 1660-х, Музей изящных искусств, Лион).

Цветочное обрамление имеет не только декоративное значение. Цветы издревле служили многозначными символами. В данном случае каждый цветок, выписанный с достоверностью, достойной ботанического атласа, должен вызывать поток ассоциаций с различными добродетелями представленной модели. Например, расположенные слева внизу цветы императорской короны с венчиками, устремленными вниз, свидетельствуют о смиренном духе истинного христианина, к каковым относила себя Елизавета. А находящиеся рядом скромные незабудки наводили на размышления о краткости земной жизни. Большой цветок подсолнуха соответствует эмблеме «Не следующий низкому!». Подсолнух считался также символом Христа, и его положение вверху композиции могло означать покровительство высших сил. В целом цветочная гирлянда с давних времен играла роль прославления. В данном случае прославлялась монархическая власть и Елизавета Петровна как олицетворение власти. На императорский сан указывают демонстративно выложенная на первый план держава и скипетр в руке героини портрета, а также звезда и лента ордена Св. Андрея Первозванного.

По мнению одного авторитетного исследователя русского искусства, «этот большой курьезный портрет в цветистом обрамлении мог служить… великолепным плакатом елизаветинской эпохи». Яркий праздничный колорит, изысканная грациозность композиционного решения правдиво отражают атмосферу постоянного празднества, царившую при дворе любившей «смехи и забавы» Елизаветы.

Портрет происходит из собрания графини Е.А. Воронцовой-Дашковой в имении Андреевское Владимирской губернии.