Илья Кабаков является одним из лидеров важнейшего для советского неофициального искусства направления – московского концептуализма. С его именем связано появление и развитие таких новаторских для советского андерграунда форм художественного высказывания, как «альбом» и «тотальная инсталляция». В обоих случаях традиционный зрительский взгляд с дистанции отменяется в пользу его «погружения» в работу в процессе перелистывания альбомных страниц, либо – во время движения внутри особой предметно-пространственной среды. С конца 1960-х годов Илья Кабаков разрабатывал тему советского коммунального быта, изучал границу приватного и общественного в этом пространстве, а также специфический язык, выражающийся в коротких обезличенных фразах, которыми переговариваются обитатели коммунальных квартир.

«С 10 лет я живу по общежитиям: сначала интернат художественной школы, потом общежитие художественного института. Не помню, чтобы хоть раз за эти годы я был один, остался наедине с собой в пустой комнате», – пишет Илья Кабаков, размышляя о своих ощущениях, которые позже будут сформулированы художником в инсталляциях, посвященных коммунальному советскому быту. «Вокруг каждого из нас с утра до вечера, да и всю ночь 30–40 человек. Шум и множество голосов одновременно, кто-то уже встал и ест, кто-то уже спит, нет разницы между днем и ночью. Кипящее отчаяние, смесь тоски и раздражения все время, но когда к тебе обращаются, ты должен отвечать весело, дружелюбно и даже радостно, при одновременно внутреннем вопле: «Оставьте меня в покое!». Но хорошо слышу и различаю этот же самый вой и изнутри тех, кто меня окружает: «Оставь и ты, уйди, не прикасайся!»».

Инсталляция «Ящик с мусором», созданная и впервые показанная в мастерской Кабакова на Сретенском бульваре, не является тотальной, но тоже предполагает погружение во множество разбросанных вокруг ящика на газете отходов творческой деятельности художника – старых, разбитых, сломанных предметов, внимательно «каталогизированных» в специальной описи. Однако, у каждого из них есть бумажная этикетка: предполагается, что этот предмет все же будет взят в руки хотя бы из любопытства, что же записано на этой этикетке. Стул, стоящий рядом, как будто позволяет сделать это не спеша, с удобством. Однако, взяв в руки любой предмет и прочитав текст, зритель сразу же получает оскорбление, приказ положить его на место или убраться вон – такой же мусор, но мусор словесный. Однако бирка – это ещё и особый знак музейности, который возвращает зрителя на дистанцию.