Георгий Рублёв принадлежал к первому поставангардному поколению 1920–1930-х годов. Но, как и авангардисты начала ХХ века, он воспитывался на творчестве Матисса, Марке, Ренуара из коллекций Щукина и Морозова, а во Вхутемасе его учителями были Александр Осмёркин, Илья Машков и другие мастера авангарда. При этом его современница Татьяна Маврина, также выпускница Вхутемаса, как-то обронила красноречивую фразу: «Несмотря на долгие годы учения... мы все самоучки». Действительно, произведения обоих художников напоминают образцы наивного искусства и близки по духу лубку и детскому творчеству.

Неудивительно, что из всего собрания Третьяковской галереи Рублёв более всего выделял творчество художника-самоучки: «...особое и столь ни с чем не сравнимое чувство вызвала у меня живопись Нико Пиросманишвили, его „Рыбак среди скал“ полон такой непосредственной правды жизни и убедительности, такой мудрой простоты, что, увидев его раз, забыть невозможно».

Рублёв также восхищался примитивами Михаила Ларионова. Очевидно, с ними связано появление картины «Парикмахерская». Рублёв мог видеть ларионовского «Парикмахера» в экспозиции Русского музея. Хотя композиции работ схожи, не стоит подозревать Рублёва в подражательстве или копировании. Когда он создавал свою картину, слава Ларионова уже значительно поугасла. «Покинув Россию в 1915 году, Михаил Ларионов, как художник-авангардист и эмигрант, был надолго вычеркнут из истории отечественного искусства», отмечают авторы каталога его персональной выставки в ГТГ (2018).

Давая тонкую отсылку к творчеству Ларионова, Рублёв проявляет себя как аутентичный мастер, который не подвержен влиянию модных тенденций, не стремится обогатиться за счет подражания успешным художникам, но искренне выбирает то, что нравится. В отличие от ларионовского «Парикмахера» Рублёв избегает сложной нюансировки цвета, отдавая предпочтение чистому светлому колориту, и максимально уходит от иллюзии трехмерного изображения. Особенно наивно выглядит опрокинутый на зрителя плоский черный стол с распластанным стаканом или кружкой.

Закономерно, что Георгий Рублёв хотел вступить в группу «Тринадцать» (1929–1931). Очевидно, ему были близки ценности этого объединения: культивация детской чистоты сознания, искренняя увлеченность жизненными впечатлениями, свежесть и непосредственность их воплощения в искусстве, уважение к творчеству художников-самоучек, сохранивших «детски-ясную наивность».