Автор картины мало известен зрителям. Покинув Россию в 1899 году и обосновавшись во Франции, он никогда больше не приезжал на родину. Но не упускал возможности участвовать в выставках Союза русских художников, где его работы обратили на себя внимание В. Серова и А. Бенуа. Именно по их рекомендации картина была приобретена в Третьяковскую галерею.

Многоцветие палитры, сложность цветовой гаммы, декоративность определяют живописные поиски Н. Тархова. Обращают на себя внимание цветовые находки в картине: красивыми, нежно-сиреневыми контурами обведены белая коза и козлята. Зритель увидит в картине новаторское для того времени композиционное построение, обоснованное первыми опытами кинематографа. Отсутствие линии горизонта, неба, пространства, глубины – все это сродни кинематографическому «кадрированию» натуры. Видно изображение-кадр, взгляд выхватывает из разнообразия окружающей жизни только то, что составит конкретность данного изображения. Полотно может быть увеличено вверх, вниз, вправо, влево: на холсте большей площади также будут пастись козы на солнце. Эта композиционная фрагментарность, соединенная со светлой палитрой, разделенным мазком и цветными тенями явится одним из важнейших признаков импрессионизма. Название картины – непосредственное и опосредованное следование натуре. Козы узнаваемые, они могут быть пересчитаны, они конкретны. А солнца как такового на полотне не видно: присутствует только свет от его лучей, который преобразует цвет в картине.

Николай Тархов не был поверхностным подражателем тех, чей художественный опыт преобразовал европейское и русское искусство. Для него остановленное мгновение, камерность сюжета, искренность, радость жизни, которыми пронизано полотно, – все это особенности творческого «Я» художника. Именно это подметили современники, способные оценить новое и нетрадиционное. «Тархова узнаешь в парижских салонах среди тысяч картин сразу. Начиная от его нервной, нередко даже судорожной манеры, кончая его тоном, горячим, ярким, именно «звонким», все лучшее в нем принадлежит ему и только ему, – писал А. Бенуа, – Тархов даже в Париже, даже рядом со своими вдохновителями – французскими импрессионистами, блещет мастерством».