Екатерина Федоровна Долгорукова (1769-1849), дочь князя Ф.С. Барятинского и супруга генерал-поручика князя В.В. Долгорукова, славилась своей красотой и имела множество поклонников. В число ее почитателей входил и Светлейший князь Г.А. Потемкин, по приглашению которого И.Б. Лампи приехал в Россию.

И.-Б. Лампи обращается к типу мифологизированного портрета, который зародился во Франции и был особенно популярен при дворе Людовика XV. В России этот тип изображений так и не получил широкого распространения. В 1790-е годы, когда Е.Ф. Долгорукова позировала Лампи, пик моды на мифологизированные изображения уже прошел. В конце XVIII века лишь немногие мастера, например М.-Л.-Э. Виже-Лебрен, продолжают льстить самолюбию своих заказчиц, изображая их в виде античных богинь или сивилл. Не случайно именно образ Гебы вдохновил художника на создание этого портрета. Возможно, выбор был подсказан самой заказчицей: в Третьяковской галерее хранится еще один портрет Е.Ф. Долгоруковой в виде Гебы кисти неизвестного художника. Геба была дочерью Зевса и считалась в древнегреческой мифологии богиней юности. Она исполняла на Олимпе роль виночерпия, поэтому ее непременным атрибутом является кувшин и чаша, куда она наливает нектар, чтобы напоить Зевса. Орел, подлетающий к чаше и как бы осеняющий крылом фигуру женщины, и есть символическое изображение бога - громовержца. Голову Е.Ф. Долгоруковой украшает венок из роз, которые являются символом любви и красоты.

Найденный Лампи образ, полный барочного пафоса и театральной условности, сильно отличается от портрета княгини, выполненного Ж.Л. Вуалем несколькими годами ранее и также находящегося в Третьяковской галерее. Вуаль изобразил Долгорукову с двумя малолетними сыновьями и наделил понятными каждому человеку эмоциями любящей матери. Гордая и отстраненная княгиня в интерпретации Лампи пленяет зрителя идеальной красотой олимпийской богини.

Несмотря на комплиментарный характер изображения и условное одеяние героини, художник не идеализирует и не обобщает черты лица своей модели, делая их вполне узнаваемыми. Кроме портретного сходства, картина Лампи поражает пластической выразительностью форм и иллюзорной передачей материального мира. Искусная кисть мастера точно воспроизводит и матовый блеск жемчуга, и пышное облако волос, собранных в модную для 1790-х годов прическу, и гладкую фактуру металлического кувшина, и бархатистую мягкость кожи.

Портрет княгини Долгоруковой кисти Лампи, как и упомянутое ее изображение работы Вуаля, вплоть до революции 1917 года хранились в родовом подмосковном имении Долгоруковых Волынщина.