Александр Васильевич Щипицын родом из Нижнего Новгорода, из крестьянской семьи. Первые уроки профессионального мастерства получил в Нижегородском художественном техникуме у А.В. Куприна, потом учился в Москве во Вхутемасе в мастерской Д.П. Штеренберга. После окончания Вхутемаса вместе с художником Г. Павильоновым и скульпторами А. Сотниковым и А. Зеленским был приглашен Татлиным для создания летательного аппарата Летатлин.

Щипицын – мастер картины. Он не писал с натуры, не делал зарисовок или эскизов к своим произведениям. Сюжеты работ взяты из окружавшей его жизни, жизни рыбаков и крестьян деревни Взвоз на реке Керженец, где он охотился и рыбачил. Никто в той деревне и не знал, что он художник. Картины складывались в его голове, подобно видениям, требующим своей жизни на холсте. Тонкость и прозрачность красочного слоя, нежность касания кисти и удивительная светоносность живописи, идущая от умелого использования белого грунта холста и лессировок, делают его работы подобными фреске и несут в себе значительность монументального образа. Здесь нет примет современности. Крестьянский мир и природа, увиденные им сквозь призму классического искусства, обладают удивительной цельностью и самобытностью. Умозрительность искусства Щипицына не вписывалась в соцреалистическое пространство 1930-х годов, и поэтому его картины не выставлялись. Их ценили друзья-художники, которые и сохранили наследие Щипицына после его ареста в 1943 году.

Картина «Стелют лен» поступила в Третьяковскую галерею вместе с наследием художника Георгия Нисского после его кончины. Нисский ценил работы Щипицына и, видимо, получил ее в дар от автора. Сюжет картины – традиционное занятие женщин, расстилающих на заре по полю собранные снопы льна для просушки. Нежные краски освещенного зарей летнего пейзажа с большим охватом пространства; лаконизм линий, намечающих холмистую местность, изгиб реки и елки у края поля; джоттовские абрисы склоненных женских фигур и смотрящей вдаль девушки в платке… Всё создает ощущение значительности и вечности традиционного крестьянского труда. Красота уклада крестьянской жизни, его гармоничное единение с природой здесь выражены с необычайной ясностью. Небольшая картина говорит языком классического монументального искусства.