Летом 1881 года Семирадский получил важный заказ: ему было предложено написать для Исторического Музея в Москве две большие картины на сюжеты из русской истории "Похороны руса в Булгаре" (1883) и "Тризна дружинников Святослава после боя под Доростолом в 971 году (Ночные жертвоприношения)" (1884). Картины предназначались для зала Х века - "эпохи железа", предшествующей принятию христианства и должны были изображать жестокость древних языческих обычаев и обрядов, неотделимых от убийств людей и животных, что подводило зрителей к идее необходимости христианизации как безусловного блага. Картинам Семирадского в общей концепции музея отводилась очень важная роль: они фиксировали конец дохристианского развития страны и закономерно подводили к следующему этапу ее истории, связанному со становлением православного государства. В экспозиции Исторического музея картины экспонировались в окружении археологических памятников эпохи железа, представляющих собой предметы погребальных обрядов, найденных в древних курганах.

Сюжеты для картин "Славянского цикла" (1881-1884) были предложены Семирадскому графом А.С. Уваровым, который разрабатывал идеологию экспозиции и внутреннего оформления музея. Семирадский очень серьезно подошел к своей задаче. По просьбе художника, археолог В.И.Сизов, ученый секретарь Исторического музея, присылал ему в Рим зарисовки оружия, украшений, костюмов, орнаментов. Эти материалы с объяснениями Сизова ныне хранятся в Национальном музее в Кракове.

Большой интерес вызывает эскизный и этюдный материал к диптиху Исторического музея, рассеянный ныне по различным музейным и частным собраниям. Два экспрессивных, необычайно свободных, вероятно первоначальных, живописных эскиза находятся в Третьяковской галерее.

Эскизы расширяют представления о творческом диапазоне Семирадского, показывают возможности иного развития, заложенные в таланте и темпераменте художника. Художник К.Б. Вениг в воспоминаниях о Семирадском писал: «… его эскизы всегда награждались первыми премиями. Сам он, бывало, еще учеником говаривал мне, что эскизы – его стихия, что при компоновке их он чувствует себя как рыба в воде».

В собрании Третьяковской галереи находятся также два графических этюда к картине «Похороны Руса в Булгаре»: «Группа из трех мужчин» и «Плачущая женщина».

Сюжет эскиза "Похороны руса в Булгаре" основан на свидетельстве арабского путешественника и писателя Ахмада ибн Фадлана первой половины Х века, который в качестве секретаря участвовал в посольстве халифа аль-Муктадира. Посольство было отправлено из Багдада в Волжскую Булгарию, правитель которой, стремясь освободиться от власти Хазарского каганата, искал помощи у багдадского халифа. Летом 922 года Ахмад ибн Фадлан стал свидетелем похорон знатного воина-руса в городе Булгаре на Волге. Описание обряда изобилует множеством жестоких подробностей. В картине Семирадского изображен кульминационный момент обряда – убийство девушки, которую должны похоронить вместе с ее господином: «Пришла старуха, называемая ангелом смерти, наложила ей на шею веревку… и дала ее двум [мужам], чтобы они ее тянули, и приступила к делу, имея [в руке] огромный кинжал с широким лезвием, итак, она начала втыкать его между ее ребрами и вынимать его, в то время как оба мужа душили ее веревкой, пока она не умерла».

Волжская Булгария – государство, существовавшее в VIII–XIII веках в Среднем Поволжье и бассейне Камы. Первой столицей государства был город Булгар (Болгар Великий, ныне – Болгар), 140 км от Казани. Булгары – кочевые племена, населявшие с IV века степи восточного Причерноморья до Каспия и мигрировавшие позднее в Подунавье и Среднее Поволжье. Участвовали в этногенезе таких современных народов как болгары, казанские татары, чуваши, балкарцы и передали своё имя государству Болгария.

Сохранилась переписка основателя и первого руководителя Исторического музея графа А.С.Уварова с Семирадским, отражающая их разногласия и споры по поводу интерпретации сюжета художником. В окончательном варианте картины Семирадский настоял на введении слепого старика-рапсода и группы плакальщиц в картине «Похороны руса…», о которых в тексте Ибн-Фадлана не говорилось. В октябре 1882 года Г.И. Семирадский писал: «Вы находите неудачным присутствие, – или точнее пение старика – слепца, на том основании, что пение его заглушено окружающим его шумом. Совершенно соглашаюсь с этим, – позволю себе привести в мое оправдание то обстоятельство, что я и не хотел заставить этого певца петь для окружающих: он невольно следует своему вдохновению, – его пение – это молитва, мистический призыв к богам, духовное общение с женою покойного, – словом, это поэтический порыв поэта-дикаря. Для картины он мне кажется необходимым как лицо, выражающее чисто славянское понятие о певцах-рапсодах, как лицо, пополняющее пробел в наших сведениях о греческом элементе у древних славян». Певец-рапсод, своего рода славянский Гомер, выступал в качестве летописца происходящего, позволял перевести документальную беспристрастность исторического источника в эпический план.

Смог Семирадский отстоять и присутствие группы плакальщиц в картине, которую Уваров рекомендовал ему заменить группой родственников покойного война. Семирадский писал: «Насколько мне кажется, группа плакальщиц, терзающих на себе волосы и одежды, является здесь художественной необходимостью и ни в чем не противоречит тексту. Изменение этой группы поставило бы меня в крайне затруднительное положение и повлекло бы за собой совершенную переделку, но переделку холодную, вопреки моему художественному чувству… Я буду вполне счастлив, если Вы оцените мое желание облечь предлагаемый Вами сюжет в возможно художественную форму и позволите мне следовать внушению моего эстетического чувства, поскольку оно прямо не противоречит требованиям истории и археологии».