Картина «Потешные Петра I в кружале» – первое историческое полотно Андрея Рябушкина.

Интерес к царским забавам XVII столетия зародился у мастера еще во время учебы в Академии художеств. Так, в 1889 году Рябушкин писал композитору и художнику Илье Тюменеву: «Мне хотелось бы знать, с какого века в Москве и по какой были царевы кабаки и когда начали быть кружечные дворы (кружало) и что это за дворы?» Непосредственно к работе мастер приступил не ранее января 1891 года, он долго размышлял над сюжетом, читал труды Сергея Соловьева и Михаила Погодина, посещал московские трактиры и кабаки, создавал графические зарисовки (1891, Государственный Русский музей), а в сентябре этого же года отправил Тюменеву длинное письмо на 16 страницах, где подробно изложил сюжет будущей картины.

В основе произведения – традиционная тема передвижничества – размышления об исторических судьбах России: старая Русь и новаторская деятельность Петра I. В тесном темном кружале (питейном доме) собрались посетители. Одни одеты в старые зипуны и кафтаны, другие – потешные войска Петра I, представители «армии нового строя», – в мундиры, сшитые на иноземный лад. На полотне четко обозначены две противоположные группы, акцентированные двумя деревянными, симметричными опорными столбами. Центральным героем первой группы является молодой капрал в треуголке, демонстративно курящий длинную трубку. Во второй группе внимание зрителя привлекает почтенный бородатый мужик в армяке. Симпатия художника здесь явно оказывается на стороне московского люда. Левая группа находится в глубине, она подчеркнута светом и композицией: две диагонали сходятся у фигуры курящего капрала. Герой сдержан, но в его взгляде чувствуется отчуждение и напряженность. Своим внешним видом и позой он подчеркивает, что выдержит неприязнь и любопытство окружающих. Две противоборствующие группы Рябушкин выделяет не только композиционно, но и цветом. Зеленый цвет кафтанов потешных противопоставлен теплым коричневатым оттенкам одежды московской группы.

Произведение получило высокое признание современников. Илья Репин писал Третьякову: «...очень много воображения. Так переносит в эпоху. Так все неожиданно, не искано и правдиво – хорошая вещь!» А критик Владимир Стасов замечал: «…некоторые типы – просто нынешние мужики». <...> Кто знает, быть может г. Рябушкину суждено быть настоящим ”историческим живописцем” старой русской истории».