В 1989 году выпускник Ростовского художественного училища им. М.Б. Грекова Валерий Кошляков переехал в Москву. Из окон верхнего этажа сквота на Котельнической набережной, где обитали художники, открывался вид на набережные Москва-реки, высотки, Кремль. Кошляков, родившийся в провинциальном Сальске, окруженном на сотни километров степями, обрел для себя новый мотив – грандиозный Город, столицу уходящей в прошлое Советской империи. Вид на холмистый ландшафт «третьего Рима» естественно вызвал в памяти любимые с юности черно-белые репродукции с картинами древнего Рима. Главными темами для него становятся «классическая архитектура» от античных руин до сооружений «сталинского ампира» и архитектурные шедевры итальянского Возрождения.

В начале 1990-х, в легендарной художественной коммуне в Трехпрудном переулке он определился в выборе персональных технологических приемов и основы для своих огромных живописных панно – гофракартона. Художник вспоминает, что в это время в Трехпрудном в здании бывшей фабрики начали открывать офисы, упаковочные коробки были доступны в избытке. На картоне композиций Кошлякова нетрудно заметить такелажные символы и наклейки с информацией о товаре на разных языках. Символично, что вид площади Капитолия в Риме нанесен на панно из кусков таких упаковочных коробок. Одна из главных площадей Вечного города, перестроенная по плану Микеланджело, запечатлена на обреченных на короткую жизнь, бросовых материалах.

Кошляков изображает площадь со стороны лестницы, которую фланкируют скульптуры Диоскуров. В центре композиции – фасад Дворца Сенаторов (Palazzo Senatorio) с высокой башней. Масштаб и построение композиции провоцируют зрителя на виртуальное движение в глубину, на вершину холма к подножию дворца. То, что статуи коней Диоскуров «срезаны» краями панорамы, только усиливает ощущение вовлеченности зрителя в изображенное пространство. Парадокс состоит в том, что зритель попадает не на римскую площадь, а в мечту, грезы о ней. Италия была для художника «полностью книжной, а не этюдной с натуры».

«Рим. Капитолий» – это не только визуализация фантазма, но и переживание хрупкости вечной недосягаемой гармонии, постоянно умирающего образа Прекрасного, которого современный человек недостоин. Этот «комплекс неполноценности» современности по отношению к величию прошлого проявлен у Кошлякова в невротическом, экспрессивном травмировании поверхности панно: быстрыми, импульсивными разрезами и прорывами основы, затеками краски, ребристыми «внутренними» участками гофрокартона на местах срывов верхних слоев. Живая, перманентно разрушающаяся оболочка, несущая на себе вечные черты прекрасного, но мертвого мира.