Далеко не каждый человек склонен к самоиронии. Для этого следует быть уверенным в себе, достаточно спокойно относиться к чужому мнению или, по крайней мере, не показывать, что оно тебя задевает и волнует.

Каким Валентина Александровича Серова видели современники? Константин Коровин вспоминал, что это был человек среднего роста, с виду несколько грустный и неуклюжий, сдержанный, немногословный и в то же время бесконечно обаятельный и деликатный. Общительный и остроумный в кругу друзей, он становился решительно неудобным, когда затрагивалось достоинство человека и художника. О себе он говорил так: «У меня мало принципов, но зато они во мне крепко внедрились». Подчас строгость его была напускной. По словам дружившего с ним художника Л.О. Пастернака, «он был большим юмористом. Тонкий, иногда едкий, он любил пошутить, сохраняя при этом обычное свое серьезное, почти мрачное выражение лица».

Автошарж нарисован в 1910 или 1911 году в Париже, где, по воспоминаниям Игоря Грабаря, художник часто ходил в полосатом костюме, шляпе и неизменной сигарой во рту. Изобразил он себя стоящим, повернувшимся в профиль, держащим руки в карманах и чуть согнув левую ногу. То есть поза не динамичная, а вполне устойчивая. Что ему не нравится, что тревожит? Считая себя по воспитанию и образованию классиком, художник с беспокойством воспринимал появление новых авангардных течений в искусстве, хотя портрет Иды Рубинштейн – знак того, что для Серова открылись некие новые пути в изобразительном искусстве. Эта таящаяся в глубине души неуверенность позволила ему на вопрос: «Как поживаете, что нового?» ответить: «Да вот, 45 лет прожил, а овала верно никак не могу нарисовать». Впрочем, этот шарж показывает Серова рисовальщиком высшего класса, имеющим острый карандаш и острый глаз.