Произведения крестьянского цикла Виктора Иванова представляют собой цельный идейно-художественный замысел. Выбранные мастером сюжеты передают весь спектр событий человеческого бытия в тесной связи с природными циклами, его исконной историей и культурой. «Суровая» стилистика, лишенная украшательства, назидательности и жизнерадостного пафоса, утвердила новый подход к отображению современности, где обращение к повседневности и сдержанность выразительных средств стали живописным манифестом обновленного искусства «оттепели».

Уехав в конце 1950-х годов из Москвы в рязанскую глубинку в поисках «своей» темы, художник погрузился в сельскую действительность: вник в тонкости сезонных работ, увидел быт и нравы крестьян, искренним интересом к жизни деревни завоевал доверие местных старожилов и молодежи. Близкое общение с героями своих полотен дало ему убежденность в том, что жизнь на селе испокон веков держится на принципах естественной солидарности и братства – это формирует привычку действовать сообща, вместе трудиться и справляться с каждодневными проблемами. Особо Иванов ценит моменты искреннего общения в кругу семьи, взаимоотношения и преемственность поколений.

На картине художник изображает сцену трапезы под открытым небом в пору сенокоса. Персонажи имеют реальные прототипы в жизни – это семья Сеньковых из рязанской деревни Аграмаково. Крестьяне композиционно объединены в круг и устремлены к центральной фигуре матери. Спасающий от зноя шалаш, собранный из жердей и сухой травы, придает композиции устойчивость, а его вход образует будто архитектурную нишу, обрамляя и выделяя женщину как смысловой и композиционный центр всего произведения. Внимательно изучая декоративные качества цвета, Иванов создает характерную сезонную палитру природы региона, богатую оттенками охры, умбры и терракоты, уравновешивает ее сине-голубыми и фиолетовыми контрастными сочетаниями, добавляет яркие акценты белил.

Иванов объединил свои наблюдения за местными крестьянками – их мимикой и пластикой, характерными жестами и манерами – в единый универсальный узнаваемый образ, стараясь, по словам самого художника, «подчинить детали целому, опустить несущественное, приблизиться от жанрового наброска к общему».

Создавая на полотне архетип русской женщины – матери, труженицы, крестьянки, колхозницы, – художник обратился к основам изобразительного языка древнерусской живописи, превращая бытовой эпизод в значительное вневременное событие, несущее печать духовной красоты народа, ценность общечеловеческих идеалов. Каждая сцена из сельской жизни становится поэтическим размышлением, в котором реальность и ее осмысление сливаются воедино.