В 1882 году в газете «Современные известия» Николаю Николаевичу Ге случайно попалась на глаза статья Л.Н. Толстого «О переписи в Москве», которая перевернула его жизнь. В словах писателя: «…всегда будет это дело,... на которое стоит положить всю жизнь… Дело это есть… разрушение тех преград, которые воздвигли люди между собой, для того чтобы веселье богача не нарушалось дикими воплями оскотинившихся людей и стонами беспомощного голода, холода и болезней», – художник услышал то, что давно переполняло его сердце и ждало выхода. «Как искра воспламеняет горючее, так это слово меня всего зажгло. Я понял, что я прав, что детский мир мой не поблекнул… Я еду в Москву обнять этого великого человека и работать ему... Я стал его другом. Все стало мне ясно. Искусство потонуло в том, что выше его, несоизмеримо. Это была бесконечная радость…».

В личности Л.Н.Толстого (1828–1910) и его учении Ге обрел нравственную опору, смысл и надежду. Обращение в толстовство вызвало конфликт в семье Ге. Взгляды отца разделил старший сын Николай; жена и младший сын не приняли духовных исканий художника и его нового образа жизни.

В 1884 году в «Хамовниках» — старинной московской усадьбе, которую Толстой купил у коллежского секретаря И.А. Арнаутова и жил здесь с семьей с 1882 по 1901 год, Ге пишет портрет писателя. Он представлен в своем кабинете за работой над рукописью трактата «В чем моя вера?». Светом выделены рука, сжимающая перо, и рабочий стол. Будничный ежедневный и одновременно героический труд – внутренняя тема этого портрета.

Изображая Льва Николаевича Толстого, художник сумел далеко уйти от обычной рутины портретного жанра, найти для него новые горизонты, новые средства образной выразительности. Открытия Ге были поистине революционными. Они влекли за собой весьма существенный пересмотр всей системы ценностей жанра портрета. Прежде всего, Ге отказался от традиционного для психологического портрета ХIХ века фокусирования на глазах модели, направленных на зрителя. Часть критики и публики была шокирована: «Голова опущена, глаз не видно... так нельзя писать больших портретов... Еще один шаг в этом направлении, и мы рискуем очутиться перед затылком одного из наших великих людей, перед очень похожим затылком... но едва ли кому нужным».

Иконография Толстого, представленная произведениями современников, обширна и разнообразна. Портрет Ге в этой галерее – самый «живой», естественный. Чувство значительности, мощи, цельности личности писателя выражено в нем без нажима. Неслучайно именно портрет работы Ге в семье Толстых ценили больше всего, считали наиболее похожим.