В 1881–1882 годах Василий Поленов совершил свое первое путешествие на Ближний Восток - в Египет, Палестину и Сирию - с целью сбора материалов для работы над масштабным полотном «Христос и грешница (“Кто из вас без греха?”)» (1887, Государственный Русский музей). Вместе с князем Семеном Абамелек-Лазаревым и историком искусства Адрианом Праховым он почти два месяца изучал в Египте культуру этой страны разных периодов. Примерно столько же они путешествовали по Святой Земле, по местам, связанным с земной жизнью Христа. Побывали в Константинополе и Афинах.

Результатом поездки для художника стали многочисленные наброски, рисунки и серия из более ста этюдов с изображением природы, древней архитектуры Востока и местных типов. Поленов стремился к достоверной передаче в этих произведениях особенностей ландшафта, быта, костюмов, которые, по его убеждению, мало изменились с I века нашей эры.

Живописные этюды были показаны на 13-й выставке Товарищества передвижников в 1885 году. Впервые в истории русского искусства художник экспонировал подготовительные работы наравне с законченными произведениями. Практически все этюды приобрел с выставки Павел Третьяков, в связи с чем в Галерее до сих пор находится самая значительная часть этой серии.

Поленов был поражен архитектурой храма Гроба Господня в Иерусалиме, характеризовал его как «конгломерат строений» разных эпох, «лабиринт церквей, алтарей, переходов, лестниц, подвалов, балконов и т.д., и все это живет». Художник создал несколько этюдов с изображением фасада и интерьеров этого грандиозного сооружения. На этюде «Храм Гроба Господня. Внутренний вид» сквозь арочный проем виден Камень Помазания. За ним, на втором ярусе – православный и католический приделы Голгофы.

Особенно восторженно ближневосточные этюды художника приняли молодые живописцы, для которых подлинным откровением стало смелое отношение Поленова к цвету, передаче световоздушной среды и свежесть натурного впечатления. Илья Остроухов вспоминал: «Поленов в этих этюдах открывал русскому художнику тайну новой красочной силы и пробуждал в нем смелость такого обращения с краской, о которой он раньше и не помышлял».