Александр Аркадьевич Лабас вошел в историю советского искусства как художник-новатор, открыватель новых тем, тонкий живописец, обладавший особым взглядом на людей и окружающий мир. Жанр портрета привлекал художника на протяжении всей жизни. Чаще всего он писал своих близких (отца, жен, сына, племянницу, внучку) и друзей, выражая в них, помимо внешнего сходства, личное эмоциональное отношение.

Немецкий художник, архитектор, дизайнер интерьеров, писатель и философ Генрих Фогелер (1872–1942) входил в дружеский круг Лабаса времен его молодости. Они познакомились через вторую жену Фогелера – Софью Мархлевскую, дочь Юлиана Мархлевского, основателя польско-немецкой коммунистической организации «Спартак». Уроженец Бремена, Фогелер был ярким представителем «югендстиля», одним из основателей и духовных лидеров общины немецких художников «Ворпсведе». В 1923–1927 годах Фогелер как член Коммунистической партии Германии четыре раза бывал в СССР, а в 1930-м устроил в Ворпсведе выставку «Новая Россия», на которой представил свои картины, посвященные достижениям советских республик. В 1931 году он с женой и сыном окончательно переехал в Москву. Лабас дважды портретировал старшего коллегу. В 1927-м он создал композицию «Портрет немецкого художника Г. Фогелера в трамвае». В написанном позже камерном портрете 63-летний Фогелер изображен за семь лет до кончины (в сентябре 1941-го он как этнический немец был депортирован в Казахстан, где в июне 1942-го умер от голода в Карагандинской области). Композиция картины лаконична: худой седоволосый загорелый мужчина в очках, одетый в светлую славянскую косоворотку, сидит на стуле в трехчетвертном повороте со сложенными у пояса руками. Внимание автора сосредоточено на лице углубленного в размышления художника с высоким лбом мыслителя и устремленным в сторону взглядом мечтателя. В сдержанном, немного строгом выражении лица чувствуются в то же время мягкость и некоторая замкнутость модели, переданная в «закрывающем» жесте рук. Фигура изображена не в интерьере, а словно бы на фоне ясного, с легкими высветлениями неба – метафоры внутренней чистоты героя портрета. Цвет фона перекликается с нежно-голубым тоном борта косоворотки, подчеркивая родство персонажа с наполненным светом и воздухом открытым пространством вокруг него. Контрастом голубому служит загар лица и рук, рефлексы которого рассеяны на светлой одежде. Тонкий и подвижный внутренний мир портретируемого передан рафинированной лабасовской живописью с вибрирующим мазком. Портрет поэтичен и пронизан глубокой симпатией автора к другу.