Предзакатное состояние природы, сумерки и наступление ночи часто привлекали Левитана. В произведениях последних лет можно уловить остроту восприятия художником этих пограничных состояний. Мастер словно пытается постичь сокрытую таинственность ночей. Подобные интересы являлись знаками эпохи символизма, где все жило по законам полутонов и недосказанности. Чуть позже Левитан перейдет к экспрессии, как в картинах «Буря. Дождь» (1899, Саратовский государственный художественный музей) или «Последние лучи солнца» (1899, Третьяковская галерея), а пока в серии засыпающих в молочном тумане розоватых стогов он одаривает зрителя чувством умиротворения. Мотивы с залитыми дневным или лунным светом полями, на которых при разном освещении дремлют разноцветные стога, привлекали французских импрессионистов, в частности Клода Моне. Левитан же нашел свой, русский вариант этого тихого колыбельного мотива.

Колорит картины построен на сложном и тонком соотношении многочисленных оттенков зеленого, голубовато-серого и молочно-белого цвета. Леонид Пастернак писал о подобных произведениях: «…целый ряд новых, широко и красиво начатых пейзажей-песен, с присущей ему чарующей прелестью, с особенным, ему лишь свойственным настроением и тонкой музыкой – словом, со всеми теми свойствами его тонкой художественностью личности, которая на обычном языке у нас выражается одним словом – “по-левитановски”».