Творчество Николая Николаевича Ге не только заканчивает ХIХ век, но и открывает новую страницу искусства ХХ века. Ге, по возрасту самый старший из передвижников, был творчески близок молодому поколению. Тревожно-эмоциональная, экспрессивная живопись его полотен была предчувствием будущего языка изобразительного искусства. Ге подошел к новому для русского искусства 1880–1890-х годов художественному языку совершенно самостоятельно, совершив головокружительную эволюцию от академического классицизма ранних произведений, написанных под влиянием К. Брюллова и А. Иванова, до исполненных боли и страсти трагических полотен “Страстного цикла”, посвященных финальным дням мученического пути Христа, над которыми художник работал в последние годы жизни.

Картина «Голгофа» написана на евангельский сюжет (Мф. 27: 33–38; Ин. 19: 17–18) и входит в «Страстной цикл» картин Ге наряду с полотнами «Что есть истина?», «Суд Синедриона», «Совесть. Иуда», «Голгофа», два варианта «Распятия» (один из них принадлежит Музею Орсэ, местонахождение второго неизвестно).

Чем ближе к финалу евангельской драмы и к финалу отпущенных художнику лет жизни, тем экспрессивней становился его язык, тем свободней форма, забывшая обо всех правилах и канонах академической выучки.

Страдание Иисуса находит выражение не только в мимике и пластике лиц, фигур, но и в «страдании» самой художественной формы, в почти болезненном напряжении всех живописных средств – от резко фрагментарной композиции-кадра до «возмущенной» фактуры. Ге осуществляет прорыв в область еще невиданной выразительности, которую предстоит открыть ХХ веку.

Отчаяние Христа, звериный ужас правого разбойника, покорность своей судьбе левого – сплелись в единый клубок эмоций. Беспощадный свет, как косой дождь, льется на головы Христа и разбойников. Беспощадность указующего жеста руки, обрезанной краем холста, беспощадность вертикали копья стражника, вонзенного в небо, резкость линий и теней – выражение жестокой неотвратимости скорой казни.

Интересно, что хронологически «Голгофа» совпадает с поворотным для европейского искусства произведением – «Криком» Мунка. Скорее всего, Ге не знал о появлении в 1893 году знаменитой картины Эдварда Мунка, но уже на исходе ХIХ столетия русский художник также улавливал флюиды висевшей в воздухе тотальной тревоги. Пройдет десять лет с момента завершения финального «Распятия» (1894) Ге, и мир взорвется трагедией Первой мировой войны. Николай Ге, как и многие чуткие художники, «слышал» грозные «подземные толчки» надвигающегося апокалипсиса.