Ольга Дмитриевна, урожденная Чекушкина, – дочь основателя торгового дома «Чекушкин и К» в Москве, жена Дмитрия Николаевича Талалаева, молода и привлекательна. Как раз сейчас она переживает счастливые минуты сладкого ничегонеделания: есть в ней томная ленивая грация, столь свойственная героиням почти ушедшей эпохи модерна. Хотя в портрете нет и намека на скрытый эротизм, столь явственно читающийся в изображениях отдыхающих или дремлющих героинь Константина Сомова. Нет в ней и внутренней энергии, явно просматриваемой в женских портретах Зинаиды Серебряковой.

Портрет крепко построен и хорошо организован по цвету: сочные растения на шали «поддержаны» букетом в вазе. Шаль как декоративный элемент можно встретить в портрете жены художника, Любови Марковны: на лимонно-желтом фоне – яркие цветы. И, развивая эту тему, заметим, что, изображая ее в легком воздушном платье, Елена Киселёва, талантливая, но ныне забытая ученица И.Е. Репина, в виде фона представляет большую живописную шаль.

Легко и свободно трактует Бродский светло-пепельные волосы, создает особый эмалевый цвет лица, при этом оно, как и граница шеи и воротника белой блузки, оконтурено коричневым цветом, проведенным тоненькой кисточкой. По вырезу светло-коричневой верхней блузы – зеленые бусы, придающие серым глазам модели почти изумрудный блеск. Темно-фиолетовым написаны полоски на юбке, перемежающиеся с полосками синего и голубого кадмия. Устойчивость позе придает ныне совершенно забытый предмет туалета – огромная пушистая муфта, чья нежно-розовая подкладка выглядывает сбоку. Манжеты и ворот белой блузки написаны чуть голубоватыми, а за спиной модели стена – очень нежно разбеленный голубой с всплесками палевого и травянистого.

В творческом наследии художника женских портретов меньше, чем мужских. Это объясняется тем, что он искренне симпатизировал советской власти и со временем стал ее официальным живописцем. Может быть, если бы не это, он стал бы «русским Сарджентом». А так большинство зрителей помнят только его «Ленина в Смольном».