История работы Н.П. Ульянова над оформлением спектакля «Мольер» оказалась не менее драматична, чем судьба самой постановки. Пьесу М.А. Булгакова «Кабала святош» МХАТ принял к постановке в январе 1930 года, но вскоре пьеса была запрещена цензурой, и только спустя полтора года запрет был снят при условии, что автор изменит название пьесы на «Мольер» и внесет изменения в текст. Ульянов подписал договор с театром в 1932 году. По признанию художника, «блеск постановки, большое количество декораций и пышных костюмов – все как бы обещало вознаградить за живописную скупость» оформления «Дней Турбиных» по пьесе Булгакова, которое он выполнил в 1927 году. Ульянов с энтузиазмом принялся за изучение интерьеров и костюмов эпохи Людовика XIV, однако работа над спектаклем затягивалась. Менялись исполнители, мизансцены. Неоднократно К.С. Станиславский, как главный режиссер театра, почти заново перестраивал постановку. У Ульянова возникали разногласия с режиссерами, в итоге за ним остались только костюмы, декорации выполнялись по эскизам П.В. Вильямса.

Премьера «Мольера» состоялась 16 февраля 1936 года и прошла с шумным успехом. Но уже 9 марта в газете «Правда» появилась редакционная статья «Внешний блеск и фальшивое содержание», в которой Булгакова обвиняли в «извращении» и «опошлении» жизни Мольера, а театру досталось за «прикрытие недостатков пьесы блеском дорогой парчи, бархата и всякими побрякушками». К.С. Станиславский и В.И. Немирович-Данченко приняли решение снять спектакль.

Ульянов создал несколько вариантов декораций, причем порой существенно трансформировал идею драматурга. В данном варианте каменному подвалу он придал форму полуцилиндра с нишами по периметру. Справа сквозь арочный проем видно соседнее помещение с орудиями пыток, слева – лестница. Участников заседания Кабалы Священного Писания художник усадил не за общим столом, как указано в ремарке Булгакова, а расположил их в нишах, что позволило акцентировать внимание на фигуре маркиза де Шаррона, архиепископа города Парижа. В центр зала Ульянов поместил подобие «лобного места», где проходили допросы жертв.