Не только архитектура может восприниматься как «застывшая музыка». Большой «Праздничный натюрморт» – двухметровая картина, построенная по законам музыки и математики. Кажется, что все предметы звучат. Строй композиции объединяют визуальные ритмы и смысловые «аккорды», цветовые акценты и «интонации» множества фактур.

Апофеозом праздничной гармонии не случайно оказывается торжественный красный – палитра в верхней закругленной части произведения. Основание же праздника – в прозрачной, звенящей ноте бокала, внутри которого – шампанское, а над которым расцвели фиалки.

Художник писал: «…сочетая части и детали натюрморта с придуманным местом, где они располагаются, я стал подходить, очень медленно, ко времени, когда сочинил и написал весь холст “от себя” — как картину. Я подошел к осуществлению того страстного желания, которое очевидно, владело мной давно — к сочинению, то есть к моменту доверия к себе…»

Действие «праздничного сочинения» Никича разворачивается внутри самого близкого и знакомого художнику мира – в его мастерской. Это знакомое и функциональное пространство представлено как сцена, на которой разворачивается сложная музыкально-драматическая пьеса. В ней открытки с репродукциями Модильяни и Пикассо, рамки и подрамники, тюбики с красками и медная проволока, «персонажи» фруктово-цветочного натюрморта – все дополняют – противоречат – уравновешивают друг друга в движении, в статике, в диалоге, в общей гармонии.

Театр живописи. Неглубокое пространство между передним планом и стеной-«задником». Художник управляет временем и направляет движение вещей – кто-то вошел и быстро поставил бокал, кто-то сделал набросок, кто-то вспоминает о художниках «парижской школы», кто-то представляет холсты, которые окажутся в этих рамах – «потенциал покоя» превращается в энергию эмоциональных импульсов и философских идей. Не случайно на стене висела знаменитая фотография Хэмингуэя в грубом шерстяном свитере – мастерская для Анатолия Никича – «праздник, который всегда с тобой». Кажется, настроение натюрморта особенно близко с одной из фраз романа: «Я увидел тебя, красавица, и теперь ты принадлежишь мне, кого бы ты ни ждала, даже если я никогда тебя больше не увижу, – думал я. – Ты принадлежишь мне, и весь Париж принадлежит мне, а я принадлежу этому блокноту и карандашу».

Художник, как и писатель, управляет формой, обстоятельствами и смыслами – натюрморт предполагает движение, искусство – всегда о любви, а ритм выстраивает музыку праздника жизни. Эта картина – для разглядывания, думания и слушания, для ожидания и вовлечения в действие. Важно также знать, что в том же 1975 году Анатолий Никич написал похожий по размерам и полукруглому завершению «Большой торжественный натюрморт» (Государственный Русский Музей, СПб).