Эпическая поэма «Слово о полку Игореве», оформленная («построенная») Владимиром Фаворским, – выдающийся пример монументальности и лиричности, свойственных, по мнению этого мастера, русскому искусству в целом.

Первый раз Фаворский обратился к работе над «Словом» в 1937 году. Последний вариант оформления, изданный в 1952, выдержавший затем множество переизданий и удостоенный в 1962 году Ленинской премии, стал самым популярным произведением художника.

Этот комплекс включает переплет, выполненный по рисунку Фаворского, и его гравюры на дереве: фронтиспис, титульный лист, пять иллюстраций-разворотов в тексте, один разворот полосный, один разворот-концовку, двенадцать иллюстраций на полях, концовку (все – гравюры в две доски) и десять буквиц (инициалов).

Некоторые элементы оформления и гравированные украшения к поэтическим переложениям «Слова», помещенным в конце книги, выполнены соратником Фаворского – художником Михаилом Пиковым.

Разворот с фигурой Ярославны – шедевр Фаворского, который великолепно описан самим автором: «Раннее утро, солнце встает, туман постепенно уходит, со стен Путивля далеко видны река, леса. Ветер гонит облака. И тоскующая по мужу Ярославна обращается к солнцу, и к ветру, и к реке и просит их помочь Игорю и его воинам; она чувствует, что с ними несчастье и что мучает их жажда и усталость в далекой степи».

Далее художник детально рассказывает о процессе поиска образа героини: «Ярославна просила и солнце, и ветер, и Днепр. И тогда я изобразил Ярославну такой, как вы видите ее на картине, протягивающей к солнцу обе руки. Мне кажется, этот жест больше передает ее горе и мольбу».

И действительно, едва ли не главными героями композиции становятся могучие силы природы – «туман, идущий от реки, и воздух, заслоняющий от нас далекие предметы».

Для позднего Фаворского характерна убежденность в безграничных пластических возможностях строгого искусства ксилографии. Художник проявляет необыкновенный такт и изобретательность в изображении всего разнообразия состояний природы, от ветра и дождя до солнечного света. С одной стороны, его гравюры всегда сохраняют связи со всей многовековой традицией европейской ксилографии, с другой – мастер выступает как смелый интерпретатор древней техники, открывающий ее новые возможности.