Непродолжительный творческий путь Николая Сапунова, одного из участников художественного объединения «Голубая роза», вобрал в себя основные черты эстетики символизма. Музыкой отчаяния и в то же время безудержным весельем звучат его произведения, наполненные то нотами исступленного безумства, то надменными усмешками, то меланхолией и мистицизмом. Настоящее или муляж, замаскированная пустота?

В тающих драпировках фона с проступающими белесыми пеленами-призраками предстает красочный натюрморт «Вазы и цветы». Мертвенным дыханием, духом забвения овеяна композиция из бумажных цветов и фруктов, запечатленная художником. Застывшая жизнь мира вещей словно соперничает с природой – неживые цветы, фрукты едва ли реальны и рождают иллюзию расписных тканей. Прельщающая фальшь позолоты и холодность ядовито-синего фарфора с изображениями таких же цветов на медальонах ваз олицетворяют обманчивую красоту мира, сулящую разочарование. Тема двоемирия, зазеркалья, ставшая отражением духовно-нравственных поисков Серебряного века, в творчестве Сапунова воплотилась в полной мере, став эхом внутренних терзаний, душевного надрыва мастера.

Живописный темперамент Сапунова, питаемый чувственной и одухотворенной любовью к цвету, с особой силой выразился в натюрмортах художника. «Да, я экзотик, краски и звук – это мой кумир, моя религия, в этом мои радости, мои страдания… у меня есть новые слова, новые созвучия…» – писал Сапунов в своем дневнике. Восторженное отношение к цвету проявилось и в юношеском поклонении искусству учителя – Константина Коровина. Полотно «Вазы и цветы» выявляет особый колористический дар Сапунова, его талант передавать многообразие цветовой палитры с ее малейшими оттенками – от сизо-синего до чистой лазури, от бордово-алого до удушливого пурпура. Натюрморты мастера завораживают своей красочной энергией, околдовывая мистерией красоты.