«Истинный артист, богема, романтик» называли современники выдающегося русского художника Константина Коровина. (1861-1939). Увлеченность, с которой мастер создавал свои произведения, их общее мажорное звучание, стало проявлением его восторженной, влюбленной в жизнь натуры, а новаторство живописной манеры закрепило за ним звание «первого русского импрессиониста». Через ритм красочных пятен или, напротив, нежнейшие переливы цвета он стремился придать музыкальное звучание своим полотнам – таковы его завораживающие, полные пленительной поэзии «ноктюрны». Оказавшись в Париже осенью 1892 года, Коровин остался здесь больше чем на год. Он активно наблюдает за жизнью города, пытается выучить французский язык, о чем в письмах сообщает другу Валентину Серову, знакомится с современным искусством.

На страницах письма к Аполлинарию Васнецову отмечает: «Хорошо пишут французы. Молодцы, черти! Все ново… Искусство какое-то постоянное, не надоедает. Добропорядочностью не торгуют, какие-то смельчаки. Больно уж техника ядовита – ничего после написать не можешь». В записных книжках Коровин восторженно отзывается о европейских художниках, чьи работы он видит на выставках. Среди них – Андрес Цорн. Высоко оценивая талант шведского мастера, Коровин отчасти попадает под обаяние его живописной манеры, основывающейся на жемчужно-серых тонах и изысканности цветовой палитры. Словно завороженный красотой таинственного полумрака, Коровин пишет картину «В мастерской художника», в такой же пепельно-холодной гамме. Интерьер мастерской с льющимся из высоких окон светом, сидящая с обнаженной спиной натурщица с забранными каштановыми волосами, складки длинного платья – все изысканно, в духе романа. Не случаен формат полотна, будто вторящий холсту, стоящему на мольберте – все живет красотой полунамека. Живописец запечатлевает тот пленительный мир артистической жизни Парижа, антураж богемного существования, свое очарование изяществом француженок.