Классик советского искусства Владимир Цигаль начинал свой творческий путь в годы Великой Отечественной войны. Прервав учебу в Московском государственном художественном институте им. В.И. Сурикова, он ушел на фронт добровольцем. В 1942–1944 годах Цигаль был военным художником на Черноморском флоте, участвовал в Керченском десанте. Легендарная оборона плацдарма Малая Земля под Новороссийском оставила неизгладимый след в его судьбе. О проведенном там времени Цигаль впоследствии вспоминал: «Думаю, что именно эти месяцы на Малой Земле навсегда воспитали мое отношение к жизни, к искусству». Сотни фронтовых рисунков, созданных художником, сохранили живую правду о героических и трагических днях войны.

Пережитые события определили важнейшую тему творчества Владимира Цигаля. Вновь и вновь обращаясь к воспоминаниям о войне, он воспевал в своих произведениях подвиги героев, создавал образы защитников Отечества и невинных жертв. Композиция «Юный десантник», выполненная художником спустя два года после Великой Победы, отразила судьбу поколения мальчишек, которые были вынуждены повзрослеть слишком рано. С теплотой и долей юмора скульптором воплощен образ юного десантника, с удалью красующегося в матросской форме перед другом. Фигуры ребят, захваченных романтикой подвига, выполнены Цигалем с большой жизненной убедительностью и чутким вниманием к особенностям детской натуры.

Образ юного десантника, несомненно, вобрал в себя черты реальных людей, сослуживцев художника, позировавших ему для портретов. Так, бравая поза героя произведения напоминает постановку фигуры сына полка Вити Савченко, изображенного на фронтовом рисунке Владимира Цигаля 1943 года. Отсылает образ и к воспоминаниям художника о работе над портретом разведчика Вити Соломинцева: «Он позировал как все: автомат наизготовку, бескозырка лихо заломлена <…> Что было раньше, я уже не помню: либо первый матрос, которого я рисовал, сам встал в такую позу и все другие ему подражали, либо, глядя на мои рисунки, которые я прикнопливал на стене бывшей конюшни, думали, что именно так положено „рисоваться“. Тогда я жил в Геленджике вместе с матросами. Рисовал их весь день, по пятнадцать-двадцать минут рисунок. Рисовал для газеты „Красный черноморец“, для листовок, а также небольшого „открыточного“ размера, которые они посылали родным и девчатам. Позировали охотно, и многие чувствовали, что эти рисунки будут иметь и другой смысл».