В 1867 году из Оренбургского военного округа Российской империи выделилось Туркестанское генерал-губернаторство. Его главой был назначен генерал К.П. фон Кауфман, под началом которого с 1867 по 1870 год служил художник Василий Верещагин. Летом 1869-го он был командирован «для этнографических исследований» на российско-китайскую границу. Живописца особенно интересовала местность, где произошло кровавое восстание дунган (1862–1866). Восстание вспыхнуло как «священная война» мусульман против китайцев-«кяфиров» (неверных) на территории Китая, в губернии Шань-Си. Дунгане жестоко убили свыше 130 тысяч китайцев разного возраста. Восстание, «залившее кровью Запад Небесной империи – от Черного Иртыша на севере до самых южных городов Малой Бухарии, или Кашгарии», по словам художника, было так же жестоко подавлено китайскими властями. В результате этого сильно пострадал город Чугучак, впоследствии вошедший в состав приграничной российской территории. Именно эта местность интересовала художника.

Верещагина поразил вид города, «этого живого мертвеца». Среди развалин то и дело встречались человеческие черепа и останки – настолько многочисленными были жертвы с обеих сторон. Черепа запечатлены на ряде рисунков и этюдов, выполненных художником в Чугучаке, в том числе на этюде «Развалины театра в Чугучаке». Рассматривая этюд, зритель не сразу обращает внимание на «запах тления»: человеческие останки, сухие деревья, воронье. Сначала внимание привлекают необыкновенно красивое синее небо и архитектурные руины. Лишь позднее внимательный зритель осознает, что же реально произошло под этим красивым небом.

Любопытно сравнивать это произведение с этюдом «Садовая калитка в Чугучаке» (1869–1870), нейтральным на первый взгляд пейзажем с живописными архитектурными развалинами. Они немного похожи. Однако художник словно противопоставляет эти работы друг другу. На одной из них изображено его первое впечатление от города, а на другой – те ощущения, что он испытал через несколько дней. «Садовая калитка» представляет собой живописный пейзаж с руинами старинного китайского здания, заросшего буйной зеленой травой и молодыми деревцами. Во всем здесь чувствуется дыхание жизни. Но за порогом «калитки» на этюде «Развалины театра в Чугучаке» зрителю открывается мертвый, разрушенный город, с рассыпанными по улицам человеческими черепами, опаленными деревьями, стаями воронья в синем небе.

В Чугучаке художник выполнил ряд графических зарисовок (ГТГ, ГРМ, НМККГ) и несколько живописных этюдов (ГТГ). Вероятно, один из натурных рисунков с изображением пирамиды черепов на фоне городских развалин послужил в дальнейшем идеей для написания картины «Апофеоз войны» (1871). Посещение города связано было для художника с осознанием «того факта, что и в наше время люди <…> режут, убивают <…> и всячески истребляют друг друга <…> с той же уверенностью в правоте и достоинстве своих поступков, как и в прежние времена». И пусть «истребления эти случаются <…> реже, но <…> они бывают более методичными и <…> массовыми».

Изучая этнографию и историю разных народностей, населявших в то время Туркестанский край, молодой художник живописал реальную, современную ему жизнь. Он вывел для себя аксиому о хрупкости и уникальности человеческой жизни, о том, как легко во все времена было ее разрушить и насколько сложно сохранить в себе что-то человеческое. В настоящее время историки и этнографы нередко обращаются к картинам и этюдам живописца как к научному материалу.