Так уж случилось, что имя знаменитого художника и талантливого преподавателя Леонида Осиповича Пастернака оказалось заслоненным именем его великого сына, поэта Бориса Пастернака, у которого мы находим такие пронзительные по силе строки, обращенные к отцу: «Я писал ему, что не надо обижаться, что гигантские его заслуги не оценены и в сотой доле, между тем как мне приходится сгорать от стыда, когда так чудовищно раздувают и переоценивают мою роль…»

К 1912 году художника перестала увлекать жанровая живопись, и он решил обратиться к крупной форме большого живописно-декоративного портрета. «По замыслу оно должно было изображать утреннее поздравление нас, родителей, нашими детьми с днем серебряной свадьбы. Кроме четырех фигур поздравляющих, холст должен был вместить еще две фигуры – мою и жены, – обращенные к подходящим к нам. Однако, несмотря на мое горячее желание и даже уже начатый холст, я не успевал довести все до конца, да и негде было развернуться с таким длинным полотном – и пришлось мне отрезать часть холста с начатыми уже фигурами родителей; таким и является этот групповой портрет, законченный и появившийся на выставке в 1915 году».

Помимо чисто портретных и композиционных задач, художник стремился передать живописный трепет света и цвета, жизнерадостность сцены вообще, праздничность этой красочной гармонии. Задумав групповой портрет как некое «предстояние», встречающееся в парадных портретах минувших эпох, художник умело развернул старшего сына анфас, Лидию – в профиль, а Жозефина и Александр смотрят прямо на зрителя. Есть еще корзина с цветами, которую держит почти невидимая горничная, и эти цветы, соотносясь по цвету с платьем младшей дочери, удачно «разбивают» монохромное пятно фрака Александра. Ритмическое повторение темного и светлого в одежде выросших детей, композиционная соразмеренность персонажей разного роста – все говорит о том, что уроки старых мастеров были художником давно приняты, усвоены и претворены в жизнь.