Картина относится к немногочисленным религиозным образам, созданным Василием Перовым, так же как и икона «Спас» (вторая половина 1860-х, Третьяковская галерея). Но, в отличие от нее, полотно связано с католической иконографией.

Работа «Христос и Богоматерь у житейского моря» была завершена к осенней академической выставке и подарена автором московскому храму Космы и Дамиана в Шубине. По словам первого биографа художника Николая Собко, она исполнена «в новом духе», по сравнению со знакомыми жанровыми сценами живописца. Холст имеет характерное закругление в верхней части, отсылающее к форме алтарной картины. Фигуры Богоматери и Ребенка изображены в натуральную величину, их объемы тщательно смоделированы кистью художника. Эти приемы, как и ореол божественного света вокруг голов, подчеркивают сакральное значение картины. Красные и синие одежды традиционно связаны с иконографией Девы Марии.

Сюжет картины связан со сном, увиденным художником. Содержание сна трактовано Перовым как аллегория. Житейское море – христианский образ, связанный с пучиной греха и превратностями судьбы. На картине его воплощает отвратительная змея, выползающая из волн. Мальчик радостно тянется к миру, не ведая о грозящей опасности. На лице Богоматери тревога. Камень, на котором восседает Иисус, символизирует твердость духа. Светлый нимб выделяется на фоне зловещего зарева вдали.

Контрастная светотень, а также южный тип лица Богоматери напоминают стилистику полотен испанских мастеров XVII века. Известный критик Владимир Стасов, провозвестник реалистического искусства, считал неуместными архаичный сюжет картины и типы лиц.

Произведение экспонировалось в 1867 году на передвижной выставке вместе с работами Перова «Чистый понедельник» и «Утопленница» (1866 и 1867, Третьяковская галерея). Их содержание дополняло тему житейского моря сюжетами, связанными с осмыслением ценности человеческой жизни и началом Великого поста – времени покаяния и очищения от греха.