В 1894 году учащийся Петербургской Академии художеств Александр Борисов в качестве рисовальщика и фотографа был взят в состав морской экспедиции, организованной министром финансов С.Ю. Витте. С борта теплохода «Ломоносов» он писал этюды бухт и гаваней. Хотя было лето, северная природа смогла показать свою суровость, но при этом очаровать его. Вернувшись в Петербург, художник начал планировать следующую поездку на Крайний Север: «Главная задача моя была художественная: мне хотелось написать целую серию картин и показать всему свету те необычайные красоты загадочного полярного мира», – писал он позднее.

Снова оказаться на Севере ему удалось летом 1896 года: он отправился на Кольский полуостров. Из этой поездки Александр Алексеевич привез в Петербург «два пуда этюдов». Осенью участвовал в ученической выставке, после которой Павел Михайлович Третьяков купил у художника 56 «полярных» работ.

Практически неизвестная современному зрителю живопись Александра Борисова в какой-то степени заставляет вспомнить Джека Лондона с его «северным безмолвием». Еще в 1957 году москвичи рвались на выставку картин американца Рокуэлла Кента, много раз бывавшего на Севере и писавшего его.

И наш российский художник с его острым зрением, врожденным чувством восторга перед суровой красотой этого мира (в данном случае – одного из заливов Белого моря) должен запомниться. Он стал первым живописцем Арктики, написавшим картины с видами Новой Земли, Вайгача, Югорского полуострова, Мурмана и прочих мест Русского Севера. Его палитра практически не имеет цвета травы и листьев. В арсенале живописца белила, умбра, сиена, очень скупо положенный, почти невидимый ультрамарин и кость жженая (говоря привычным языком, это белая, черная, коричневая и синяя краски). На картине «В Кандалакшском заливе. Белое море» неглубокая, открытая ветрам бухта с заснеженным скалистым берегом смотрится вечно безлюдной, но там побывал русский живописец и запечатлел ее.