В основу сюжета картины «Гадалка» Михаила Врубеля легли его впечатления от оперы Жоржа Бизе «Кармен», которую он впервые услышал в 1883 году и страстно увлекся ею. «Вот чудная опера: впечатление от нее и все навеянное ею будет самым видным происшествием моей артистической жизни на эту зиму... Это – эпоха в музыке», – делился художник с сестрой Анной в одном из писем.

Со знаменитой оперой Врубель вновь встретился, когда приехал в 1889 году в Москву и вошел в содружество художников, окружавших промышленника и мецената Савву Мамонтова, посещал спектакли его антрепризы. Спектакль по опере Бизе «Кармен» шел здесь с декабря 1885 года. В начале 1890-х Врубель напишет две небольшие картины «Испанка в белом» и «Испанская танцовщица в красном», создаст полное страсти полотно «Испания» (1894) и, наконец, напишет картину «Гадалка». В воспоминаниях Константина Коровина, друга Врубеля, есть рассказ о том, как художник, получив гонорар за декоративное панно, закатил грандиозный пир в гостинице «Париж», где он тогда жил, пригласив всех постояльцев. Наутро после бурной ночи на незаконченном портрете Николая Мамонтова, долго позировавшего мастеру, он начал писать «Гадалку». «Не могу больше писать Ваш портрет, осточертел он мне», – сказал художник негодующему заказчику.

В доме своих друзей Кончаловских Врубель обмолвился, что портретной моделью для его картины была вовсе не цыганка, а некая обитательница той же гостиницы, сибирячка, которая его полюбила. Нетрудно заметить, что и для «Испании», и для «Гадалки» позировала одна и та же модель. Мотив гадания с выпавшим тузом пик, как и сцена в таверне в «Испании», пришли сюда точно из оперы Бизе. Об этом свидетельствуют не только воспоминания, но и в самой опере есть сцена гадания Кармен в горах в стане контрабандистов. Карты пророчат ей гибель:

«Опять, как ни раскинь, одни и те же карты.

В них смерти скорбный лик.

Нет, смерть не пощадит, будь молод или стар ты,

ничтожен иль велик!».

В картине запечатлено состояние героини с неподвижным, даже застывшим взглядом невидящих глаз человека, получившего зловещее предзнаменование и стремящегося постичь тайну уготованной участи. Но тема рока, неумолимости судьбы раскрывается в произведении не только посредством образа героини, но благодаря всей темпераментной, кажущейся даже хаотически-лихорадочной живописи картины.

В сложнейшей гармонии контрастных ударов багровых и коричнево-черных красок орнамента ковра, сталкивающихся с холодными голубыми, переходящими в сиреневые и желтые цвета каймы, возникает ощущение тайны и тревоги. Все эти краски повторяются в переливающемся светоносном колорите небрежно накинутой шали и платья гадалки, пытающейся узнать свою судьбу. Ее неподвижная фигура кажется нераздельно слитой с ковром. Прекрасный и загадочный образ цыганки, ее бледное лицо с огромными черными глазами, оттененное шапкой темных волос, представляется ускользающе-таинственным, готовым вот-вот исчезнуть в красочном вихре тонов и полутонов, тесно связанных с музыкальной стихией, поглотившей персонажей «чудной оперы».