В 1870 году Верещагин вернулся из Туркестана и поселился в Мюнхене. На основе привезенных этюдов и собранных коллекций он продолжил работать над восточными сюжетами. На первых же выставках художника «азиатские» полотна вызвали бурную, порой неоднозначную реакцию европейских и российских зрителей.

Жанровая картина изображает оседлых жителей Бухарского эмирата – сартов. Так называли в XIX – начале ХХ века узбеков и таджиков, которые жили в равнинных районах Средней Азии и занимались земледелием, ремеслом и торговлей.

Внимание Верещагина привлекла забавная ситуация, которая показывает уважаемых в народе священнослужителей во время активного спора. Подобные истории всегда были популярным сюжетом устного народного творчества. Представители мусульманского духовенства часто становились персонажами фольклорных рассказов, особенно с участием легендарного Ходжи Насреддина.

Запечатленная сценка подсмотрена Верещагиным как бы невзначай, с неожиданного ракурса, словно он тоже едет сзади на ослике. Очевидно, что многие жители аулов и городов в то время передвигались на этих выносливых и неприхотливых животных. Художник точно передал характерную упряжь и переметные сумы, перекинутые через спину ослов, в которых перевозились разные вещи. Яркое полуденное солнце освещает мужские фигуры, облаченные в традиционные полосатые халаты. Принадлежность к духовному званию персонажей можно определить по чалме, намотанной на тюбетейку. Чалма была многофункциональным предметом. Она могла служить не только головным убором, но и поясом, скатертью или даже саваном в далеких путешествиях.

Туркестанские картины Верещагина не просто открывали современникам мир Востока, они также помогали изменить уничижительное отношение к азиатским народам.