Во время своего путешествия по Индии (1874–1876) Василий Верещагин останавливался в Бомбее дважды: весной–летом 1874 года, сразу по приезде, и в марте 1876 года, перед отъездом в Европу. Его привлекало многообразие индийских религиозных общин. Одну из них представляли парсы («парси», «парсисы»). Парсы – «огнепоклонники» – последователи зороастризма, переселившиеся из Персии, отчего и получили говорящее название. Они ассимилировали в Индии и стали довольно влиятельным, сплоченным и богатым сословием, сохранившим самобытные традиции и веру. «Огнепоклонники» всегда поддерживали огонь в алтарях храмов, куда не допускали представителей других религий. Сохранение неугасимого ритуального огня в течение всей своей жизни и было основной задачей парса-жреца. Этот сан переходил по наследству. Однако парсы названы «огнепоклонниками» условно, огонь является лишь символом творца Вселенной. Представители общины одинаково почитают все четыре стихии.

Верещагин был лично знаком с одним из влиятельных парсов в Бомбее. Из того же сословия происходил и переводчик художника, сопровождавший его в путешествии по горному княжеству Сикким. Возможно, именно это позволило живописцу посетить ритуальную «дакму» – «башню молчания» в пригороде Бомбея, в момент проведения закрытого погребального обряда. Богатые индийцы, как правило, кремировали умерших, бедные опускали усопших в воды Ганга или других священных рек. Парсы же, считая, что «нечистый» труп оскверняет как священный огонь, так и священную воду, оставляли тела умерших на растерзание грифам в уединенных «башнях молчания». «Тело располагают на наклонной железной решетке, идущей кругом стен; птицы быстро поедают мясо, а кости сбрасываются в глубокую яму в центре. Когда яма наполняется до верха, башню закрывают, и отсутствие птиц наверху свидетельствует тогда о “безжизненности” этого оригинального кладбища…», – вспоминал Верещагин, написавший этюд «башни молчания».

Запечатленный на портрете «огнепоклонник», вероятно, близкий знакомый художника, поскольку осторожные парсы редко допускали иноверцев в свою обособленную общину. Взгляд седобородого парса внимательный и чуть недоверчивый. Мужчина облачен в нательную рубаху, поверх которой надет кафтан, голову его покрывает традиционный тюрбан. Религия играла в жизни парсов значительную роль, и священник или жрец занимал в сообществе высокое положение. Очевидно, это и привлекло художника, избравшего хранителя ритуального огня моделью для портрета.