Картина «Шарманщик» Василия Перова была исполнена в период пенсионерской поездки, которой награждались лучшие выпускники Академии художеств. В начале 1863 года художник переехал в Париж, где «осмотревши всё замечательное, а также международную выставку <…> нанял мастерскую с желанием немедленно приняться за работу». В это время Перов тщательно изучал творчество французских живописцев: Густава Курбе, Эдуарда Мане, Жана-Луи-Эрнеста Месонье и Филиппа Огюста Жанрона, - под чьим влиянием он стал писал сцены с изображением бродячих музыкантов, уличных певцов, акробатов и работать в подражание старым мастерам на деревянных дощечках.

На картине изображен городской музыкант, отдыхающий в жару в тени городских домов после утомительной работы. Шарманщик сидит на каменной лавке, задумавшись и подперев голову рукой. Рядом с ним – маленькая обезьянка в красной шляпе с пером, призванная забавлять публику, а также старая шарманка и барабан, приносящие герою скромный, но стабильный доход. На дальнем плане изображена разрушающаяся каменная стена – символ ушедшей молодости и несбывшихся надежд.

Автор удивительно точно передал душевное состояние музыканта. Произведение отличается тонким видением человеческих чувств, отрешенной философской рефлексией и элегическим звучанием.

Шарманщик был типичной фигурой повседневной жизни второй половины XIX столетия. Изображения странствующих музыкантов часто встречаются в творчестве русских художников: Павла Федотова, Алексея Чернышёва, Леонида Соломаткина, - а также европейских мастеров: Оноре Домье, Людвига Кнауса, Огюста Жанрона. Со всеми этими живописцами Перова сближало уважительное, сострадательное отношение к «маленькому человеку». Образ персонажа невысокого социального статуса, не отличающегося никакими выдающимися способностями и силой характера, позволял художникам напомнить зрителям о том, что даже самый обыкновенный человек достоин внимания и сочувствия. Большую роль в определении видения Перовым парижской жизни сыграла и литература – прежде всего творчество любимых им Виктора Гюго и Феликса Пиа.

Несмотря на высокую оценку современниками парижских работ Перова, самому художнику создаваемые им полотна не приносили удовлетворения. Ему казалось, что хроника французской жизни, переданная в живописи, выходила не такой верной, как изображение дорогого сердцу русского быта.