Работа над созданием двух декоративных панно для Всероссийской художественно-промышленной выставки 1896 года в Нижнем Новгороде – «Принцесса Греза» (на сюжет драмы Эдмона Ростана «La Princesse lointaine», переведенная на русский язык Т.Л. Щепкиной-Куперник как «Принцесса Греза») и «Микула Селянинович» – стала для Михаила Врубеля и его заказчика, купца и мецената Саввы Ивановича Мамонтова, настоящим вызовом и испытанием на прочность их художественных принципов и убеждений. Для того, чтобы панно увидела публика, Мамонтову пришлось строить на нижегородской ярмарке отдельный павильон (своеобразный «Салон отверженных»), пользовавшийся невероятной популярностью.

Н.А. Прахов в своих воспоминаниях так описывает историю создания панно: “Мамонтов «заметил, что в <…> павильоне «Художественного отдела» <…> пустуют два великолепных огромных места под крышей. При первой деловой встрече с [С.Ю. Витте] министром финансов С.И. Мамонтов посоветовал заполнить эти места какими-нибудь декоративными панно. Далекий от искусства министр предложил ему самому позаботиться о привлечении к этой работе какого-нибудь художника. Получив такое полномочие, Мамонтов немедленно заказал от себя М.А. Врубелю написать два панно на выбранные им самим темы.

Врубель <…> увлекся <…> сказочной рыцарской драмой и сказал, что напишет на одной стене «Принцессу Грезу, как общую всем художникам мечту о прекрасном, а на противоположной – «Микулу Селяниновича», как выражение силы земли русской. <…> «Принцесса Греза» удалась Врубелю сразу, а над «Микулой Селяниновичем» ему пришлось поработать, в поисках наибольшей выразительности двух действующих фигур – крестьянина и богатыря Вольги.

<…> Принципиальная борьба новых, еще не вполне сложившихся направлений в искусстве с традиционными формами неожиданно разгорелись в Нижнем Новгороде помимо воли и желания Врубеля. <…> Академия <…> решила подвергнуть специальному жюри декоративные панно Врубеля, что и было поручено поехавшим для этой цели в Нижний Новгород «маститым» художникам. … Глубоко возмущенный несправедливостью академиков <…>, С.И. Мамонтов начал сейчас же действовать. Для него, сторонника всего нового и талантливого в искусстве, <…> это был вопрос принципиальный”.