В картине на фоне унылого, хмурого деревенского пейзажа разворачивается нестройное пьяное шествие с образами и хоругвями после праздничной пасхальной службы. С жестким реализмом Перов передает не столько физическое, сколько духовное убожество и нищету этих людей. Картина производит страшное впечатление, страшное тем почти животным состоянием, до которого может опуститься человек. Художник увидел трагизм обыденной, ежедневной жизни, неосознаваемый самими участниками «драмы жизни», свыкшимися со своей судьбой.

Духовные ценности предстают в картине пошатнувшимися, в извращенном, искаженном виде. Повернутый вниз ликом Христос, облупившаяся икона в руках поющей женщины на переднем плане являются в картине символами забвения в себе самих «божественного образа», потери жизненных ориентиров, неверия и народа, и самих священнослужителей, беспомощности Церкви перед лицом нравственного оскудения и ужасающей нищеты своей паствы. И хотя на хоругви изображено «Всевидящее око» и «Воскрешение Лазаря», что исследователи творчества Перова считывают как надежду на будущее воскрешение народа, сам образный строй полотна не вселяет оптимизма.

В нагнетании настроений уныния и безнадежности важная роль в картине принадлежит пейзажу. Его элементы – качающееся на пронзительном ветру дерево с голыми ветвями, низкое небо, затянутое тучами, вязкая грязь под ногами – вторят общему эмоциональному настроению картины.

Апокалипсические настроения этого принципиального произведения и для самого художника, и для русского искусства 1860-х годов находят множество аналогий и подтверждений в литературе. Так, в драме А.В. Сухово-Кобылина «Дело» (1861), насыщенной библейскими цитатами и аллюзиями, дается безжалостная картина русской земли словно перед концом света: «А земля наша что? И смотреть жалостно; проболела до костей, прогнила насквозь! Предана в судах, пропита в кабаках, и лежит она на большой степи неумытая, рогожей укрытая, с перепою слабая».

Картина принесла Василию Григорьевичу Перову первую известность и оставила глубокий след в душе зрителя. «Ничего подобного в русской живописи до тех пор не было видано, и даже в наши дни эта темная, невзрачная картина производит очень сильное удручающее впечатление. <…> Высшие слои общества развратны и дрянны, но и простой народ не лучше и нуждается в коренном исправлении», – писал Александр Бенуа в 1902 году.

Нелицеприятная «правда жизни», показанная Перовым, вызвала протест официальной критики и церкви. Картина была снята с выставки Общества поощрения художеств 1862 года, запрещена к показу и воспроизведению. Купившему ее Павлу Михайловичу Третьякову художник В.Г. Худяков сообщал: "... слухи носятся, что будто бы Вам от Св. Синода скоро сделают запрос: на каком основании Вы покупаете такие безнравственные картины и выставляете публично? Картина («Попы») была выставлена на Невском, на постоянной выставке, откуда хотя ее и скоро убрали – но все-таки она подняла большой протест! И Перову вместо Италии, как бы не попасть в Соловецкий".