Изображение неизвестного бородатого человека со сложенными руками – то ли санитара, то ли пациента клиники, - поражает своеобразным «гиперреализмом»: пристальным вглядыванием и беспощадной фиксацией облика модели. Но образ далек от фотографической беспристрастности. Крепкий энергичный рисунок строит форму фигуры, сидящей против света, темным зловещим силуэтом. Лицо с горбатым носом и черной широкой бородой, покрытое густой тенью, поражает грубой свирепостью. Но больше всего пугают руки: кажущиеся слишком короткими для этого массивного тела, со скрещенными кистями, с сильными пальцами, они резко выделяются на черном фоне тужурки. Кажется, что в этом персонаже присутствует что-то от выходца из ада.

Реальный мир для Врубеля, проходившего через чистилище психиатрических клиник, изменил привычные очертания, размеры, ориентиры. Он весь умещался внутри больничных покоев, где находился художник. В бесконечных натурных упражнениях, зарисовках врачей, угрюмых санитаров, погруженных в себя больных, в сценах с читающими и играющими в настольные игры пациентами возникает неведомый ранее уровень постижения натуры. Рисунки обретают новые эмоциональные и эстетические качества. В них словно предсказывается еще не родившийся «экспрессионизм» и многообразные формы «реализма» ХХ века.