Имя Николая Андронова связано с явлением «суровый стиль», которое формировалось в середине ХХ века и стало широко известным в 1962 году после выставки, посвященной 30-летию Московского союза художников в Манеже, где Андронов показал картину «Плотогоны». Выставка известна тем, что новаторское творчество молодых художников и наследие мастеров 1930-х годов, экспонированное после долгого забвения, подверглось официальной публичной критике. «Плотогоны» стали одной из самых обсуждаемых картин молодых художников. Следуя распоряжению Н.С. Хрущёва, автора картины лишили членства в Союзе художников СССР, перевели в кандидаты. Все это привлекло повышенный интерес к новому творческому поколению и сделало Николая Андронова широко известным представителем молодого искусства. В дальнейшем творческая судьба живописца сложилась весьма успешно. В конце 1960-х, возвращенный в ряды Союза художников, он стал одним из лидеров московского творческого сообщества.

Написанная в 1980-х «Баня» относится к зрелому периоду творчества Андронова, когда художник почти отказался от «большой выставочной картины» и отдал предпочтение станковому формату. Андронов отошел от пафоса монументальных произведений – мозаики для кинотеатра «Октябрь», созданной совместно с А.В. Васнецовым и В.Б. Элькониным, мозаики для кафе «Печора». В его жанровых полотнах этого периода, в числе которых картина «Баня», – пейзажах, семейных портретах и автопортретах – появляются более эмоциональные и личные интонации.

Тема бани – одна из традиционных в русской живописи, к ней обращались Б. Кустодиев, З. Серебрякова, Н. Фешин, С. Лебедева, С. Ткачёв и А. Ткачёв. Многие произведения с этим сюжетом вошли в собрания отечественных музеев, а картина А. Пластова «Весна (Баня)» – один из шедевров отечественной живописи ХХ века – представлена в постоянной экспозиции Государственной Третьяковской галереи.

«Баню» Андронова отличает особое решение пространства, где безусловно узнаваемы черты авторского стиля, как и в его монументальных произведениях. Пространственный каркас, построенный на пересекающихся плоскостях и диагоналях, Андронов возводит с почти архитектурной точностью. Композиция складывается из ритма светлых и темных пятен интерьера. Фигуры обнаженных мужчины и женщины наделены портретными чертами. Несмотря на кажущуюся разобщенность персонажей – мужчина сидит спиной, а женщина, наоборот, стоит лицом к зрителю, – они явно ведут диалог.