Неопримитивизм – центральный этап исканий русского авангарда в 1909–1911 годах. История этого движения начинается со знакомства с новой французской живописью, творчеством Сезанна, Гогена, Матисса. Воздействие французской школы проявлялось в обновлении живописного языка, и не только. Наталия Гончарова писала: «Эти последние [современные французы] открыли мне глаза, и я постигла большое значение и ценность искусства моей родины, а через него великую ценность искусства восточного».

Наталия Гончарова стремится осмыслить вечный вопрос о России между Востоком и Западом, запечатлеть образ России крестьянской и религиозной. Главной «идеологической установкой» неопримитивистов стал тезис о пагубности культурного разрыва между европеизированным русским искусством, возникшим при Петре I, и подлинно национальной традицией – иконописью и «искусством крестьян», которая должна стать источником художественного обновления. Художники определяли задачи новой живописи, сформулировав принцип «свободно трактованной традиционности». Наталия Гончарова выбирает наиболее сложный путь – проникновения в глубь народной традиции. Рисованные лубки и популярные в народе печатные листки – основные иконографические источники ее религиозных композиций периода неопримитивизма.

Девятичастный полиптих «Жатва», наряду с полиптихами «Евангелисты» и «Сбор винограда», – самый значительный среди религиозных произведений художницы 1910-х годов. «Жатва» и «Сбор винограда» посвящены теме Апокалипсиса. На сегодняшний день известно семь частей полиптиха, они находятся в разных собраниях.

Образ пророка в центральной части цикла задуман художницей как симметричный образу царя. Оба полотна обрамляли картину «Дева на звере». Пророк изображен в фиолетовом хитоне, с белой бородой, в остроугольном головном уборе, подобно пророкам на средневековых фресках и иконах. В руках у него посох, рядом вертикально изображен змей с раздвоенным жалом – как намек на пророка Моисея, не раз превращавшего посох в змея, согласно библейской книге «Исход».

Наталия Гончарова ориентируется на лицевые и печатные издания Апокалипсиса, широко распространенные в старообрядческой среде в XVII–XIX веках. Они выполнялись в примитивной манере, яркими локальными красками. Уникальная цветовая композиция «Жатвы» представляет собой всполохи густых желтых, красно-коричневых, фиолетовых штрихов и пятен на пронзительно синем фоне. В этом живописном цикле художница приближается к задачам монументального искусства – фресок и витражей.

Критик Александр Бенуа писал о полиптихах Наталии Гончаровой в 1913 году: «Среди разных подобных эстетических подходов к религиозным темам, объявившихся за последнее время, подход Гончаровой самый, пожалуй, свободный и пленительный. Кучность ее красок заставляет мечтать о целых соборах, которые украсились бы такой сияющей колерами живописью <…> Сколько красоты, например, в ее громадном “лубке” “Апокалипсис” [Жатва], сколько красивых, своеобразных мыслей, сколько хорошей наивности…»