Маковский Владимир (1846-1920)
Осужденный
1882
Размер - 27 x 36
Материал - бумага
Техника - перо, графитный карандаш
Инвентарный номер - Инв.7405
Поступил из Государственной Цветковской галереи (собрание И.Е. Цветклова). 1925
Передвижники стали родоначальниками своеобразного жанра – графических черно-белых реплик живописных картин. Их главное назначение – воспроизведение в каталогах выставок и в журналах. На огромной территории России, где до многих городов было невозможно доехать реальным выставкам, книги и журналы становились единственным источником информации и средством популяризации современного искусства. Уже первая выставка Товарищества сопровождалась публикациями рисунков – реплик представленных в экспозиции картин, а в дальнейшем они делались и для иллюстрированных каталогов, и для размещения на страницах самой популярной многотиражной периодики. Особую роль в развитии жанра реплик сыграло издание «25 лет русского искусства. Иллюстрированный каталог Художественного отдела Всероссийской выставки в Москве» 1882 года. Почти все эти «каталожные оригиналы» были приобретены И.Е. Цветковым у составителя издания Н.П. Собко и в составе его коллекции поступили в Третьяковскую галерею.
Реплика картины В.Е. Маковского «Осужденный» (1882, Третьяковская галерея) была сделана художником именно для этого каталога. Графическая черно-белая реплика, кажется, даже заостряет идею картины. Тонкая работа пером и тушью, игра светотени раскрывают полный спектр эмоций персонажей. Главное внимание художник сосредоточил на моменте встречи осужденного с родителями. Композиция построена на драматизме события. Отношение к судьбе осужденного можно прочесть на всех лицах: несчастных родителей, пригорюнившейся девушки, равнодушных жандармов.
Появившаяся в период революционной ситуации картина нашла широкий общественный резонанс. В письме к Репину Крамской писал: «Перед картиной В. Маковского плачут». Некоторые современники видели в изображенном герое преступника, а, например, А.А. Киселёв в статье «Этюды по вопросам искусства» 1893 года высказывал мысль, что он «обыкновенный заблудившийся русский человек <…> и для него еще возможно примирение с жизнью и людьми».