Картина «Вихрь», появившаяся в 1906 году на 3-й выставке «Союза русских художников», произвела на зрителей ошеломляющее впечатление: «Огромное малявинское полотно буквально ослепляет…Чем-то стихийным веет от этих могучих баб-богатырш, несущихся в вихре стремительной пляски. Словно сказочные героини старорусских былин, из хаоса восставшие дочери Микулы Селяниновича проносятся перед зрителем. Опьяняют яркие, горячие тона резких красок, также будто стремящихся в бешеном вихре одна за другой. Так приковывает к себе обозревателя могучий «Вихрь», что совершенно скрадываются перед ним остальные картины…» - свидетельствовала газета «Новости дня» от 10 апреля 1906 года.

В лихом танце развеваются пестрые ткани сарафанов, обрамляя загорелые лица деревенских девок. Малявина увлекает красочная стихия – яркий, дразнящий и будоражащий колорит, многоцветное сверкание красного, пурпурного, синего, зеленого, желтого. Мастер сочным, горячим цветом пропел восторженный гимн широте русской натуры, ее удали и размаху.

Учитель Малявина Илья Репин писал: «“Вихрь” … восхитил меня …Вот символ жизни 905 и 906 гг.!!! Вот она: бесформенная, оглушительная, звонкая как колокола и трубы, оргия красок… Еще издали вся картина кажется колоссальным кровавым потопом…».

«Вихрь» был написан в обстановке революционных событий 1905 года, а потому насыщенная красочная гамма, преобладание в ней звонкого красного цвета, дерзкая живописная манера невольно вызывали ассоциации со стихией крестьянских бунтов. Современникам художника невозможно было уйти от подобных параллелей. Крепкие, здоровые фигуры крестьянок в сочетании с красным цветом их одежд, который в то время мог восприниматься не только как излюбленный цвет национального костюма, но и как цвет революционного знамени восставшего народа, цвет разгорающихся языков пламени, заставлял критиков интерпретировать полотно Малявина как надежду на возрождение и одновременно предчувствие разгула разрушительных сил, таящихся в русском народе.

«Вихрь» сразу же, в 1906 году, был приобретен у автора Советом Третьяковской галереи. Александра Павловна Боткина еще до открытия 3-й выставки Союза русских художников, увидев картину в Петербурге, писала И.С. Остроухову: «Малявин головокружителен и гениален».