«Композиция VII» является одним из центральных произведений Кандинского первой половины 1910-х годов, примером обретения творческой зрелости мастера. В это время художник достаточно хорошо осознал, что должен уйти от подражания природе и, в конечном счете, отказаться от фигуративности. Он чувствовал, что абстрактная форма может обладать качествами, которые способны выразить то, что недоступно традиционным приемам. Весь смысл творчества Кандинского переместился в выразительность линии и цветового пятна, не отягощенных никакой связью с предметным миром, восприятие такой живописи стало требовать активного участия фантазии, усиления интуитивного начала.

При построении «Композиции VII» художник не придумывал, не конструировал формы, а лишь направлял, корректировал то, что возникало в его воображении: «Все формы, когда бы то ни было мною употребленные, приходили ко мне "сами собою": они то становились перед глазами моими совершенно готовыми — мне оставалось их копировать, то они образовывались в счастливые часы уже в течение самой работы». Само понятие «композиция» означало для Кандинского высшую и наиболее сложную форму художественного произведения.

Существует более трех десятков эскизов этюдов и эскизов к «Композиции VII», от небольших набросков карандашом, рисунков пером и акварелей до живописных холстов размером свыше одного метра. Большинство из них исполнено осенью 1913 года. Художник разрабатывал в них как общий замысел произведения, его колорит, так и детали. Тщательная проработка пластического решения картины в эскизах и этюдах способствовала тому, что собственно процесс написания большого полотна занял буквально несколько дней - с 25 по 28 ноября 1913 года.

Среди источников, предваряющих появление «Композиции VII», можно выделить целую группу более ранних – фигуративных – произведений Кандинского, объединенных темой Апокалипсиса. Едва угадываемые их отголоски, напоминающие трубящих ангелов, всадника, огненную колесницу Ильи-пророка, в «Композиции VII» создают ощущение происходящей на наших глазах трансформации материи.

Большой размер произведения предполагает своеобразное «погружение» внутрь полотна, некий эффект присутствия и сопричастности происходящему. Художник приглашает не просто созерцать картину, но приобщиться к творческому процессу создания произведения: «Живопись есть грохочущее столкновение различных миров, призванных путем борьбы и среди этой борьбы миров между собою создать новый мир, который зовется произведением. Каждое произведение возникает и технически так, как возник космос, - оно проходит путем катастроф, подобных хаотическому реву оркестра, выливающемуся, в конце концов, в симфонию, имя которой – музыка сфер. Создание произведения есть мироздание».