Павел Михайлович Третьяков, основатель Третьяковской галереи, позировал для двух портретов. Первый написан Иваном Крамским в 1876 году, второй – Ильёй Репиным в 1883-м. Третьяков не заказывал второго портрета, Репин делал его для себя, а Павел Михайлович зимой 1881–1882 года с удовольствием приезжал по воскресеньям в московскую мастерскую позировать и общаться с художником и его женой.

Вера Николаевна, супруга Третьякова, признала сходство в портрете, но высказала недовольство композицией – «противный взял поворот». Александра Боткина, дочь Третьяковых, отметила «ущемленность в позе и утомленность во всем облике». Репин просил Третьякова приезжать в «черном дымчатом сюртуке» из плотной ткани, в котором коллекционер позировал для портрета и ранее. Вскоре художник с семьей переехал в Петербург, что затруднило процесс работы. Серьезным препятствием к ее окончанию стало отсутствие времени у коллекционера. Возможно, Репин охладел к портрету, во всяком случае работа шла вяло и осталась незавершенной.

Весной 1884 года портрет экспонировался на 12-й выставке Товарищества передвижных художественных выставок в Петербурге. Третьяков просил Репина снять портрет с выставки: ему не хотелось, чтобы его знали в лицо, – вспоминала дочь коллекционера. Но Репин возражал: «Ваш портрет меня удовлетворяет, и многие художники его хвалят». Однако на московской передвижной портрет не экспонировался. Спустя 10 лет Репин неожиданно признался своему другу Поленову: «…неприятно шевелится совесть. Ты знаешь, что портрет Павла Михайловича у меня не особенно удачен». Он хотел повторить портрет «художественно, свободно», но такой случай представился только после смерти Третьякова.

Репин изобразил коллекционера на портрете сидящим, задумавшимся, он сложил на груди руки в положении закрытого от людей человека. Его взгляд спокоен и отстранен от житейской суеты. В сложном рисунке руки и пальцев угадывается непростой характер. Природные качества московского купца, владельца Костромской льнопрядильной мануфактуры и многих доходных домов в Москве – предприимчивость и хваткость – помогали ему приобретать знаковые произведения русского искусства. Современники не скрывали восхищения деятельностью Третьякова, порой приписывая ему хищническую ненасытность, «коршунские лапы и жадные объятия».

Работая над посмертным портретом коллекционера (1901), Репин переписал нейтральный фон на портрете 1883 года, окружив собирателя картинами и тем увековечив на фоне созданной им галереи. В 1902 году он подарил этот портрет Московскому обществу любителей художеств, а в 1930-м портрет перешел в Третьяковскую галерею.