В 1920–1930-е годы Алексей Моргунов много сил отдавал тематической картине, стремился найти собственный круг образов и формальных решений, отражающих современность. Но особое значение для него в эти годы приобрел жанр натюрморта. Он привлекал художника интимностью, стал подобием лирического дневника, позволяя фиксировать задачи, творческие находки, настроения. Его новые натюрморты не похожи на работы начала 1910-х годов с их фовистской красочностью и декоративностью; пышные букеты и эффектные драпировки уступили место повседневным мотивам. Но их простота соединяется с разнообразием формальных решений. Именно в этом жанре художник свободно экспериментировал с композицией, формой и цветом.

В настоящей работе Моргунова в первую очередь интересует тема пространства. Угол комнаты или кухни увиден в неожиданном ракурсе – сверху, так что накрытый стол оказывается где-то внизу, он вывернут на зрителя и словно уплывает под нижнюю раму. Строго говоря, ничего фантастического в этом нет: так может увидеть стол стоящий перед ним человек высокого роста (а Моргунов, судя по фотографии, был довольно высоким). Однако большинство художников пишут натюрморты, сидя перед ними, и этот взгляд поражает новизной. Кружка с блюдцем, маленький чайник поставлены на край стола и, кажется, готовы с него соскользнуть. Стена в узорчатых обоях замыкает неглубокое пространство и уплощает композицию. Всё в тесной комнатке, перегруженной вещами, говорит о неустойчивом быте, непрочном благополучии. Но Моргунов избегает драматических интонаций, в картине нет беспокойства или тревоги – они отступают перед любованием живописной красотой. Цветовые рефлексы и блики света играют, переливаются на стекле и металле, оттенки малинового, серого, голубого вступают в сложные живописные отношения, превращая вид скромного жилища художника в богато инструментованное сочинение.