Русская деревня была хорошо знакома Моргунову. Записанный в документах при рождении как «крестьянин Рязанской губернии», получивший первые уроки живописи у своего отца, А.К. Саврасова, а затем у С.В. Иванова и К.А. Коровина, он в юности часто обращался к сельскому пейзажу. Но в этой картине знакомый мотив предстает в необычной интерпретации.

В ранних работах Моргунова больше всего привлекало открытое пространство в деревне, высокое небо, дали. Здесь мы не видим ничего похожего. Взгляд упирается в схематично написанные, точнее, нарисованные кистью домики, забор, вспыхнувшие желтым пламенем кроны берез. Статичность композиции подчеркивают фигуры двух женщин, вышедших за ограду и как будто ожидающих кого-то. Черно-сизое грозовое небо, неровная, в рытвинах, дорога на первом плане, выпряженная телега – вот и все, что изобразил художник.

Обычно образы деревни вызывали у зрителя теплое чувство, связанное с радостью узнавания, позволяли проникнуться поэзией обыденного, привычного. Моргуновская картина, напротив, заставляет почувствовать отчуждение и смутную тревогу. Хотя в ней практически отсутствует сюжет, всё в изображении пронизано сумрачным настроением, ожиданием – то ли грозы, то ли какого-то несчастья.

Стилистические приемы, которые использует художник, – упрощенный, «детский» рисунок, замкнутое пространство, уплощенные цветовые пятна – свидетельствуют о его приобщении к неопримитивизму. Это течение было создано Михаилом Ларионовым в 1909–1910 годах. В конце 1910 года Моргунов сблизился с лидером молодых новаторов, а затем в течение двух лет входил в ларионовскую группу «Ослиный хвост» и принимал участие в выставках в ее составе. Однако некоторые особенности «ослинохвостовской» живописи – язвительный юмор, склонность к пародии и гротеску, так же как и резкая деформация натуры, – остались Моргунову чужды. Не стал он и последователем изобретенного Ларионовым лучизма. Уже в 1913 году своим главным ориентиром Моргунов выбрал кубизм.