Михаил Ларионов всегда с любопытством и уважением относился к детскому творчеству и даже собирал коллекцию детских рисунков. Его восхищали чистота, эмоциональность и творческая непосредственность детского сознания. Художник говорил: «Вот мысль, вернее, задача, которую странно я себе поставил в 7 лет: „не забыть взрослым человеческих ощущений детства“. Я видел разницу чувств взрослых и детей, отсюда возникла эта мысль. Но, к сожалению, мои чувства не изменились, и я не вижу разницы между прошлым и настоящим в моей личной жизни. Я не потерял связи с детьми,

но с взрослыми я ее не могу никак наладить».

Одному из своих главных художественных изобретений Ларионов дает красноречивое название – «инфантильный примитивизм». Рассматриваемое произведение – яркий пример этого стиля. Вместо «взрослой» линейной перспективы художник конструирует максимально уплощенное декоративное пространство и раскрашивает его, словно детскую раскраску, в три цвета. Частью этого пространства становятся хаотично расположенные буквы. С одной стороны, очевиден отзвук кубизма, с другой – вспоминается, как дети, только-только научившись письму, с упоением, ощущая себя взрослыми, рисуют буквы – без особого смысла, просто ради самих букв. И конечно, в торжественно выведенном «Ма» угадывается первое слово для 99% людей – сама жизнь является здесь «музой».

Главных персонажей картины Ларионов изображает максимально схематично, буквально одним контуром, с минимальной детализацией. Этот прием – отсылка к знаковости детского мышления: ребенку достаточно обозначения объекта, чтобы поверить, что это именно он. С другой стороны, в максимально обобщенной трактовке тела музы нашло отражение особого, детско-мечтательного отношения Ларионова к женщине. Однажды художник написал: «Как бы мне хотелось любить женщину совсем, совсем чистую — даже не то, такую, какую я вовсе не знаю, пускай будет какая угодно, только чтобы я ее совсем, совсем не знал, в первый бы раз видел — и чтоб она была одета в совсем светло-белое или светло-голубое платье и чтобы от него пахло как точно от сейчас снятого с веревки свежего белья». Изображенная муза – словно собирательный образ этой идеальной вымышленной женщины, обладающей созвучными детям качествами – трогательной чистотой и непорочностью.