В Москве на сцене Русской частной оперы С.И. Мамонтова начиная с 1885 года в течение трех сезонов с большим успехом шла опера Ж. Бизе «Кармен». Сюжет, взятый французским композитором из испанской жизни, музыка, насыщенная национальным колоритом, требовали яркого, эффектного сценического решения спектакля. Для его оформления Мамонтов выбрал молодого Константина Коровина. Стремясь наполнить постановку живой атмосферой Испании, художник предложил Мамонтову отправить его познакомиться со страной и написать с натуры эскизы для «Кармен».

В рассказе о поездке в эту страну Коровин красочно передает свои впечатления от испанской таверны, почти документально совпадающие с тем, что изображено на холсте: «Крытый двор. С потолка свисали огромные длинные фонари восьмиугольной формы. Они были покрыты шелковой материей, оранжевой, красной, желтой. За полуоткрытой стеной синела ночь, светились окна домиков с балконами. <...> Я открыл свой ящик с красками, чтобы набросать этот невиданный ресторан. В нем были жгучие краски. Испания... Вот какой кабак нужен в “Кармен”…»

По воспоминаниям Коровина, многое в оформлении спектакля было вдохновлено живыми впечатлениями, привезенными из той поездки. Современная критика признавала, что художнику блестяще удалось создать образ Испании на сцене.

Взаимовлияние и взаимопроникновение станковой живописи и театрально-декорационного искусства во многом определяли художественное мышление мастера. Именно здесь кроются истоки не миновавшего Коровина увлечения символизмом, в несколько, пожалуй, поверхностном его варианте. Отзвуки этого нового в те годы для России течения мы можем различить в его «Испанской таверне». Романтической натуре Коровина было присуще стремление выявить некую таинственную сущность через реальность. Эта попытка выразить краской, тоном, ритмом мазков музыку ночи, впервые появившись в «Испанской таверне», позднее блестяще воплотилась в его знаменитых ноктюрнах – похожих на миражи городских пейзажах.