Серия «Красавиц» Бориса Кустодиева интерпретирует образ русской Венеры – богини любви и красоты, обитающей в купеческих интерьерах начала XX века. Вариант 1921 года из собрания Третьяковской галереи – уменьшенная и чуть видоизмененная версия картины 1915 года, для которой позировала актриса МХТ Фаина Шевченко.

Обнаженная красавица на картине возлежит на подушках подобно «Венере Урбинской» Тициана, а её чувственность напоминает о «Венере перед зеркалом» Питера Пауля Рубенса. Жест правой руки, которой красавица прикрывает грудь, цитирует «Рождение Венеры» Сандро Боттичелли. Ещё один прототип – обнажённые Пьера Огюста Ренуара, однако Борис Кустодиев отказывается от дробности импрессионистического мазка в пользу более гладкой фактуры и классической, академической манеры письма (художник учился в Императорской Академии художеств у И.Е. Репина). Одновременно он снижает мифологическую тему: купчиха с улыбкой кокетливо смотрит на зрителя, сбрасывая с ноги туфельку с помпоном. Царственность Венеры сочетается у Кустодиева с откровенно эротическим содержанием картины.

Главное композиционное отличие «Красавицы» 1921 года от версии 1915 года – занавес на переднем плане: он подчеркивает театральность изображенной сцены. В то же время благодаря ему пространство становится более интимным, альковным. Тень от занавеса падает и на лицо красавицы, создавая подобие полумаски.

В интерьере комнаты присутствует русская тема, помноженная и на наивное стремление купечества начала XX века к красоте, и на любовь героини к уюту. Это проявляется в деталях (расписной сундук, на котором спит красавица, стёганое одеяло и наволочки с орнаментом, обои с цветочным узором) и в яркости колорита (розовый цвет одеяла сочетается с насыщенно-синими обоями, красные подушки – с белыми наволочками). Округлым формам героини вторят перина, подушечка для ног и пышные соцветия сирени в вазе на комоде. Во всей обстановке комнаты читается любовь к комфорту и удовольствиям, явно напоминавшая художнику в 1921 году об атмосфере дореволюционной России.