«Сапожки царевича» – один из этюдов Репина, связанных с разработкой предметного мира будущей картины «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года» (1885, Третьяковская галерея), другой этюд для картины – «Интерьер» – исполнен в тот же год и также находится в собрании Третьяковской галереи.

Этюд создавался в Доме бояр Романовых в Москве, открытом в 1859 году как музей боярского быта XVI–XVII веков. Натурой для работы служили старинные сафьяновые сапоги – легкие, с мягким носком. Подобная обувь была характерной частью костюма русской знати.

Этюд Репина необычен: он создавался на позднем этапе формирования замысла, когда художник уже нашел позы своих героев и определил основу колорита будущей картины – красно-багровая тональность в ее множественных соотношениях придает драматическое звучание всей сцене. Зеленый цвет сапог, вероятно, был выбран художником как усиливающий свечение алого тона. Хотя Репин писал этюд без натурщика, он расположил сапоги в соответствии с позой умирающего царевича. Штудируя особенности кроя обуви, художник одновременно продумывал и ритмическое и цветовое звучание фрагмента большого полотна. Репин воспроизводит градацию зелени мягкой кожи сапог, лепит широкими густыми мазками ее фактуру. Фон вокруг сапог Репин оформил в виде пятна насыщенного красного цвета, оставив края картона чистыми. В этом методе работы над этюдом отразились уникальные стороны таланта художника: богатое воображение, крайняя впечатлительность и холодный ум исследователя.

«Сапожки царевича» были лишь этапом долгой работы Репина над замыслом. Позднее художник заказал сшить зеленые бархатные сапожки, близкие к изображенным на этюде. Натурщик надевал их, позируя мастеру при работе над фигурой царевича в большой картине. Колорит и ритмический строй полотна были основаны на многочисленных рефлексах, а также узорах ковра. Чтобы не нарушать целостность композиции, Репин расписал сшитую обувь.

Спустя несколько лет после успеха большой картины художник экспонировал «Сапожки царевича» на персональных выставках 1891 и 1892 годов в Санкт-Петербурге и Москве. Свежесть первого впечатления, присущая этюду, виртуозная разработка незамысловатого мотива стали предметом гордости автора.