Поэтическая пьеса-притча Александра Николаевича Островского «Снегурочка», созданная не на заказ, а для себя, поразила и порадовала друзей драматурга. «Видно было, что это дивное произведение его было интимной стороной души Островского», – писал Константин Коровин. Сказка привлекла Савву Ивановича Мамонтова, и для постановки оперы Н.А. Римского-Корсакова «Снегурочка» в своей Русской частной опере в Москве в 1885 году приглашенный им В.М. Васнецов выполнил эскизы костюмов и декораций.

Поскольку в пьесе практически нет прямых описаний одежды героев, Васнецову пришлось обратиться не только к своей фантазии, но и к знанию народного крестьянского костюма, который в 80–90-е годы XIX века сохранил свою индивидуальность и самобытность. Древнейшим общеславянским элементом женского и девичьего костюма была рубаха, где преобладали узорное ткачество и вышивка льняными, шелковыми, позже хлопчатобумажными нитями. Поверх рубахи надевался сарафан. И, наконец, важной, а подчас и обязательной составной частью нарядного женского и девичьего костюма была душегрея, которую носили осенью или весной поверх рубахи и сарафана. Ее шили из холста, тонкого сукна или шерсти, и она могла быть богато орнаментирована, украшена кружевными прошивками или аппликациями. Художник даже декорировал боковые швы душегреи, что говорит о глубоком знании особенностей костюма северных губерний – Олонецкой, Новгородской, Архангельской.

Собственно, эскиз В.М. Васнецова – это и глубокое вживание в поэтический девичий образ, и желание перенести память о народном укладе жизни и традициях из фольклорного прошлого в столицу, дабы рафинированная публика прикоснулась к глубинам отечественной культуры. Это как нельзя лучше соответствовало поискам стилистики нарождавшегося стиля модерн, в основе которого лежала национальная традиция.